— Кавалер принимает?
Дверь открыл камердинер с военной причёской, в долгополом сюртуке, выбритый и строгий. Даже Пата, чавкнувшая «Прив!», его не смутила.
Бези, увидев, кто явился вслед за ней, состроила недовольную гримаску. Только что вина налили, готовились звякнуть бокалами — и тут Тёмные Звёзды пожаловали.
— А мы только что говорили о вашем союзе! — радушно приветствовал их кавалер. — Располагайтесь как дома. Эй, по стаканчику лимонада барышням!..
Хотя поначалу Бези хмурилась, всё устроилось наилучшим образом. У Карамо для каждой нашлось дружеское слово. Он умел польстить и пошутить, выслушать и ответить, а заодно пощекотать Пату. Напрашивалась и Хайта, но Лисси вовремя её оттащила.
«Вам надо, чтоб кто-то урчал? Так вот, пожалуйста — свинья!»
Лара, оглядывая распакованные чемоданы, старалась определить, что за человек Карамо. Несколько смен платья, рубашки и бельё из вейского морского шёлка… Ну, роскошь — это дворянская черта. Книги, тетради — понятно, учёный. Банки с пилюлями, мазями, с аптечными наклейками — значит, болеет, постоянно лечится.
На его левой руке — разводное кольцо…
«Прав Отец Конь, сплошная тайна. Почему святой трибунал расторг брак?.. поди, догадайся».
Но пассии у кавалера не водилось — ни фотографии в рамочке, ни всяких милых безделушек-подарочков, как у любовников принято.
«Однако он совсем не прочь, чтоб вокруг него увивались!»
Угадав подходящий миг, она ввернула про шлем.
— Так точно, ан Ларита, медиатор имеется. Угодно примерить? — Кавалер обратился к камердинеру. — Подай барышне шлем.
В отличие от армейских, школьные шлемы поверх пробки обтягивались лайкой цвета чая. Над козырьком, под гербом из двух драконов, шла надпись: «КОРОННЫЙ ПАНСИОН ГЕСТЕЛЬ».
— Я… с батальоном свяжусь! Насчёт жилья в Руэне. Пока мы едем, наши быстро найдут, где поселиться.
— Разумно. — Карамо проводил её взглядом.
Взяв медиатор, Лара устроилась в пустой соседней комнате и тотчас водрузила шлем на голову.
Внутренний слух наполнился мешаниной голосов, занятых переговорами, чтением шифровок, а то и просто болтовнёй.
«Бези — врушка. Тоже мне — „слухачи“, „еле-еле словечком перекинешься“… Весь эфир — сплошные тары-бары. Вон, как заливаются…»
Она с наслаждением распростёрла слух на сотни миль в стороны.
Отсюда Лара могла прослушивать несколько соседних стран, включая заморские. На востоке — Делинга, где война бушует. На севере — ближние островные царства Вея, а к западу — патриаршая земля.
Если бы медиумы этих краёв вещали вкруговую, широко, то подслушать их труда бы не составило. Но чаще там сидели умники и умницы, вещавшие точными узкими лучами, нацеленными прямиком на собеседника.
Вблизи Лара ощущала кое-кого из тех, кто сидел под шлемом молча.
«Ловят дурачков и нелегалов. Удачи вам, слухачи!»
Стороны света она находила как компас.
Ага, вот и дежурный пост батальона 22.
— Говорит Ласточка из Гестеля. Вызываю двадцать второй батальон.
— Слышу тебя, на приёме прапорщик Голубь. Привет, птичка!
— Я вообще-то кадет, гере прапорщик…
— Перестань, мы на прямой линии. Давай по-свойски. — Она увидела на лице безусого Голубя улыбку. — Спасибо, что вышла на связь. Мы о тебе наслышаны… Это ты обрушила сеть Цереса?
— Ну я. Но не одна. Мне помогали.
— Будешь в Руэне — заходи. Обеспечим угощение по высшему разряду.
— Заранее благодарна. Тут такая забота, Голубь… — просительно заговорила Лара. — Девушки едут в Руэн, им нужен домик подешевле. Чистое жильё с меблировкой и хорошей кухней. Лучше на окраине. От людских глаз подальше.
— Сколько персон? — Голубь взялся за дело со столичной хваткой.
— Пять. И большая, страшная… собака.
— Значит, рядом должен быть выгул… Сделаю. Выйди на связь через два часа, назову адрес и хозяина. Когда ждать барышень?
— А дорого это будет стоить?
— Сейчас цены снизились — многие уехали подальше от боёв. Хозяева рады сдать жильё за полцены, чтобы впустую не стояло.
Обговорив вопрос с жильём, Лара решилась упомянуть о личном:
— Голубь, ты давно говорил с… Огоньком?
— Давненько. Он маячил в районе Делинги, сейчас замолк… Его отрядили с поручением в другое ведомство, но куда именно — мне неизвестно.
— Сейчас там страх чего… — Лара вздохнула и поникла. — Про Сарцину слышно? или про Эстейскую равнину?
— В Эстее день и ночь бои, дьяволы крепко держатся за свою яму. А Сарцина пока под их властью. Делинцы стягивают туда армию и флот, готовятся к штурму. Если Огонёк появится… может, у тебя есть для него депеша?
Лара была горячо благодарна Голубю — не ухмыльнулся ни разу, отнёсся к её чувствам как брат. Вот хороший парень! Но признаться, что она переживает об Огоньке и ждёт малейшей весточки о нём, Лара не осмелилась. Лучше схитрить.
— Да. Одна девушка, Эри… желает ему всего доброго.
«Пусть этот зубоскал ушастый сам соображает, от кого пришло».
— Понял, Ласточка. Он от нас не скроется, клянусь лысиной Купола!
Голубь отвёл свой луч в сторону, связь пропала. Лара подняла руки к ремню — снять шлем.
Но тут её нашёл чей-то другой, дальний сигнал.
Он пробивался с севера, через грозу, слышался слабо и неровно. Скорее походил на голос, доносящийся обрывками сквозь ветер:
— Ласточка… Ласточка… приём!
Явно это был не Огонёк.
Напрягаясь, Лара едва сумела различить облик вещателя — но тот подготовился к связи, чтобы остаться неузнанным. Кроме шлема — не имперского, а напоминавшего высокие каски вейцев, — на нём была повязка, скрывавшая лицо. Только глаза блестели. Это был парень, лет двадцати, худой и бледный. Он сидел на широком ложе, застланном ковром, в тени под узорчатым навесом-балдахином.
— Я тебя не знаю, — осторожно ответила Лара.
«Как он уловил мой луч? я же не вещала вкруговую…»
— Мы не встречались… Я только слышал тебя… однажды…
— Кто ты?
— Неважно.
Он находился где-то за морем. Между ним и Ларой мерцали волны, бушевала буря, сверкали молнии. Глаза безымянного медиума были запавшими, их окружали синеватые болезненные тени. Казалось, он пьян — или смертельно устал.
— Ты едешь в путешествие… скоро…
