Ты в небе. Светлая голубизна, заоблачный простор.
Она нашла силы взяться за край гондолы и заглянуть — как оно видно сверху?
Будто картина в красках. Плывут тени облаков. Под тобой — ничего.
Тогда, впервые поднявшись выше крыши, она набрала полную грудь воздуха и закричала:
«Здравствуй, Мир!»
Так было здорово, словно ты — ангел.
На дирижабле оказалось по-другому.
Она боялась, что он весь склёпан из металла, и голоса будут шуршать нестерпимо, но переборки кают делались из фанеры, проложенной пробкой.
А каютка — чуть больше шляпной коробки! Господские купе в вагонах и то шире. Две койки и столик — откидные, на шарнирах. Окон нет. Над головой матово-белый плафон с яркой лампочкой, поверху с обеих сторон вещевые полки.
Сперва складывалось мило — каждой дали по каюте. Лис заявила, что служанка будет с ней — пожалуйста!
Вдоль второго коридора, по другую сторону от корабельной оси, разместились помощники Карамо — крепкие и вежливые парни с кавалерийской выправкой.
Едва успела Лара разложить вещички по полкам, как в дверь постучал боцманюга:
— Барышня, придётся жить вдвоём!
Вошла недовольная Эрита, за ней боцман внёс её кожаный кофр.
«Гром божий, теперь с принцессой локтями толкаться!»
— Что-то случилось? — спросила Лара у боцмана.
— Да, ещё каких-то пассажиров принимаем. Женская половина отменяется, теперь все вперемешку.
— Вот, эта койка свободна, — указала Лара, давая понять, что свою не уступит.
— Спасибо.
Пришлось сбросить башмачки, забраться на койку с ногами, чтобы наследница могла ходить свободно. От досады и тоски Лара взяла картонку с наклеенными правилами:
«Воздушные силы ВМФ империи приветствуют Вас на борту корабля „Морской Бык“! Ознакомьтесь с нашим распорядком…»
«Языческое название-то. Бык — это Мананта, бог моря».
Эрита ворчала и хмыкала, поворачиваясь в узкой комнатушке. Пока располагалась, время шло. Вдруг каюта еле заметно покачнулась, по коридору затопали. Лара беспокойно встрепенулась:
— Ой?..
— Выводят из эллинга. — Ан-эредита знала, что и когда.
«А как отлёт выглядит с борта?..» — Любопытство раззадоривало Лару, но своевольничать на корабле она не решалась. Тут нужен кто-то сведущий, чтоб разрешил.
— Посмотрим в окна?
— Рано. Пусть моторы запустят и сбросят балласт, тогда интересней.
Наконец, раздался глухой механический рокот «бух-бух-бух» — винты заработали.
— Идём, — поманила Эрита со снисходительной улыбкой. — Смотровая площадка сзади, у столовой.
Похоже, она стерпелась с тем, что её поселили вдвоём с Ларой, и решила в экспедиции вести себя не столь натянуто. Когда живёшь в разных корпусах Гестеля и встречаешься только в лаборатории, всё происходит по-другому, а здесь придётся почти тереться боками.
Девчонки выскочили в коридор — и замерли.
Секунда в секунду с ними из соседней каюты вышли двое. Старшего, брюнета в серебряных серьгах, знала в лицо одна Лара, а вот младшего хорошо знали обе.
— Вы?! — опешил Огонёк.
— Ты?! — в голос выдохнули Лара с Эри.
— Ан Ларита, я счастлив приветствовать вас! — просиял Касабури. — Наконец, после долгой разлуки, я вновь вижу девицу — Тёмную Звезду!
— Двух Тёмных Звёзд, — мигом поняв ситуацию, властно поправила Эри. — Я клялась на теле ан Лисены при свидетелях и была принята в союз.
— Рад, что нас стало больше. — Мориорец отвесил поклон и хлопнул в ладоши. — Вы прекрасны, барышня, а красота — знак благородства. Позвольте представиться — Касабури Джаран. Служу Синему повелителю с оружием в руках, как наёмник.
— Эрита Гартен, кавалер-девица, — церемонно ответила Эри, оделив учтивого инопланетянина скромной улыбкой. Парень, о котором Лис ей столько говорила, в самом деле оказался любезным, с отменной — прямо-таки гвардейской — выправкой, умел польстить без капли подобострастия… а длинные волосы, собранные на затылке, делали его похожим на дворянина с красного Востока.
«Можно понять, почему он нравится Лисене. Вряд ли она признается в симпатии к нему — всё-таки пришелец… Простой воин?.. Держится благородно, как кавалергард».
— Огонёк, а ты что не приветствуешь свою девушку? — спросил Каси с ласковым укором.
«Которую? — Глаза Огонька растерянно перебегали с одной на другую. — Ох, мамочка, зачем же я на свет родился?!. чтобы в девчонках запутаться! Ах, собака, два хвоста… Пойти, что ли, с борта кинуться? Расшибусь, и делу конец. И не придётся обеих любить».
— Кадет, вы так смотрите, словно кого-то ищете, — язвительно заметила Эрита.
Тягостное мгновение казалось вечностью. Неизвестно, чем бы оно кончилось, но тут в коридоре за спинами Огонька и Каси послышался басовитый возглас:
— Лари?! вот так встреча! какими судьбами?
Верзила Сарго расклинил своих спутников мускулистым торсом, как тараном, и, улыбаясь во всё широкое лицо, протянул Ларе ручищу — пожалуй, мало что не с ларину ногу:
— Вот уж кому я рад!.. Я так полагаю, раз с тобой летим, то значит — повезёт! Представьте, барышня, — запросто обратился он к Эрите, — эта деваха мне однажды чуть мозги не вышибла. Почти в упор из револьвера саданула — бенц! На полпальца бы правей взяла прицел — и со святыми упокой, и шагом марш по радуге. А пушку, к слову, взяла с трупа охранника почтового вагона…
— Как вы интересно рассказываете!.. — слегка ошеломлённая его нахрапом, покивала Эри.
— …то есть у меня с ней — сплошная удача. К слову — с кем имею честь?
Ребят, которые морочат головы девчонкам, надо ссылать в покаянные монастыри на дальний юг, где воют ветры, а из ледяного моря скалятся клыкастые моржи.
Так жестоко думала Лара, глядя вниз сквозь стёкла смотровой площадки.
«Морской Бык» поднялся на милю над землёй — как любезно сообщил свободный от вахты флаг-мичман. Здесь, на высоте, уже алел восход, и огни столичных предместий потускнели в его сиянии. Вдали, за мерцающей лентой реки, ползали огоньки — лобовые лампы паровозов.
Краса неописуемая! но Лару она ни чуточки не радовала.
Чтоб не стоять рядом с Огоньком, она забилась между Лис и Касабури, за что Хайта дружески ей подмигнула. Служанке не нравилось, как юница искоса посматривает на гривастого воина, а тот ей отвечает сдержанными, но умильными взорами.
Сарго нашёл равного себе по званию виц-мичмана — командира пулемётных установок, — и солидно толковал с ним о железе, стволах и патронах. Им высота не высота и красота не красота, хоть ты вокруг пляши — одни железки на уме.
