— Короче, — молвил Церес. В самом деле, Лоза долго медлила с визитом вежливости — или боялась монаршего гнева, — но вот, выслала сановного лозовика наладить отношения. Что это значит? Лоза решила поставить на двух лошадей сразу? кто бы ни победил на скачках, «люди воды» будут в выигрыше?..
«Возможно, что и так. Я же унаследую не только трон, но и долги батюшки, а банкирам нужна гарантия по их треклятым процентам. До них дошло, что я суров к процентщикам и дружен с Отцом Веры?.. Ну, да — победа, у правителя большая обученная армия, народ горой за трон, и тут указ — „Выплата долга отменяется“. Смогу? ещё как! Посмотрим, что скажет гере Муртэн…»
— Чтобы увеличить оборот финансов, — заговорил тот вкрадчиво, ощупывая брелоки потными перстами, — и дать нам возможность лучше помогать империи, Ваше Высочество могло бы, как командующий округом… по законам военного времени… один указ, и золото рекой польётся в казначейство! Ваша подпись — великая сила! кто посмеет возразить дракону?
— Яснее, — потребовал принц, наблюдая за темнокудрой красоткой. Та с любопытством озирала кабинет, затем мелкими шажками подошла к шкафам и зеркалу, оказавшись у Муртэна за спиной. Поправила шляпку перед зеркалом, повернулась правым боком, левым… модница!
— Вам подвластны четыре провинции — Южно-Кивитская, Лация, Эренская и Гурская. — Муртэн загибал короткие пальцы в перстнях. — Все права — в ваших царственных руках. Если бы Ваше Высочество соизволило даровать нам пропинацию в Западном округе…
«Ах, вот оно что! пропинация!.. исключительное право на винокурение и пивоварение. Поистине золотое дно. И крышка всем громовникам, кто здесь с этого живёт… с девизом: „Принц распорядился“. Чёрная слава — и дружба с Лозой…»
— …всего на полгода! — тотчас поправился Муртэн, заметив тень на челе Цереса. — Со своей стороны мы клянёмся Матерью-Луной, — он перешёл на шёпот, потянувшись к наследнику, — употребить всё наше скромное влияние, чтобы склонить государя к примирению.
В холодной задумчивости Церес отвёл глаза — и увидел нечто странное. Темнокудрая правой рукой вынула стальную шляпную булавку — как клинок из ножен! — и, держа её остриём вперёд, воздушной поступью стала приближаться сзади к говорящему Муртэну, что-то неслышно шепча одними губами. Принц, не меняясь в лице, с интересом смотрел, как она направляет шип прямо в затылок верховному купажисту. В жизни Цересу доводилось видеть, как медиум наводит цепенящий сон — но мориорка делала это при нём впервые.
С каждым её шагом лозовик говорил всё медленней, как фонограф с ослабшей пружиной, речь его вязла во рту, глаза стекленели — и, наконец, он застыл на полуслове, отвесив мокрую от слюны толстую губу, обмякнув на стуле с остановившимся взглядом, словно спящая наяву жаба.
Убедившись, что Муртэн не реагирует на щелчки перед самым носом, девушка проворно вернула булавку на место, затем по-мориорски коснулась своих губ кончиками пальцев и сложила ладони перед лицом:
— К вашим услугам, Синий повелитель. Я Лунолика, посланница господарей киалибу файнес. Мы можем говорить без опасений.
От восторга Церес готов был подняться из кресла, но сдержался — лишь улыбнулся и поощрил её кивком:
— Говори.
— Господари шлют вам поклон и привет. Они подтверждают верность данным вам клятвам. Воинская сила станов готова выступить на вашей стороне там, где это возможно, и тогда, когда потребуется. Здесь, на острове посреди воды, это неосуществимо. Но вам ведом сигнал призыва, и господари ждут его всегда.
— Хорошо! Передай им, что я высоко ценю их верность и готовность. Пусть ждут. Я вернусь. Но скажи… кто ты и как оказалась вместе с этим человеком?
Улыбнувшись без тени кокетства, девушка легко ответила:
— Лоза купила меня у солдат Синего царя, когда была битва за стан Гиджа. Я девка из вольных, но Лоза обратила меня в рабство. Я всегда буду мстить за это.
— Из моего стана, из-под Бургона… как там дела?
— Тишина и мир.
— Мне везёт на девиц из Гиджи, — покивал Церес. — Одна из них была моей приближённой… жаль, я потерял её.
— Если повелитель говорит о рабыне Бези, то она жива, — спокойно сказала молодая гиджанка.
Вот тут Церес вскочил:
— Как?! откуда ты знаешь?!
— Мне передали… — Церес приметил невольный жест — темнокудрая вскинула руку, словно хотела коснуться виска кончиками пальцев, но тотчас, спохватившись, опустила её. — Она была осуждена за измену, но казнь не состоялась. Один… один канхаец помешал этому. Оба они покинули Бургон. Была весть, что теперь Бези живёт в месте под названием Гестель.
Торопливыми рывками Церес открывал один за другим ящики стола — ага! вот оно! Достав кошелёк с золотыми — его надо иметь под рукой, чтоб одаривать, — бросил его девице:
— Твоя весть заслуживает большей награды…
Лунолика ловко поймала кошель на лету, спрятала его в карман под верхней юбкой.
— …и я возьму тебя в услужение. Ты же вещунья?
— Это тайна.
— Тем лучше.
Но девушка отрицательно повела головой:
— Прошу повелителя отвергнуть и отослать меня. Я исполняю службу господарей в Лозе и… моя месть не закончена.
— Жаль… — Церес поморщился, зная, как важны для мориорцев мщение и служба. — Что же — мсти, помоги тебе Гром. Однако… если я верно понял, ты слышишь и вещаешь на своей волне? не в нашем эфире?
— Повелитель мудр. — Улыбка Лунолики была скромной… и хитрой.
— Господари не открыли мне этого.
— Они не клялись раскрыть всё своё знание до дна.
— Будем считать, что ты доверила мне тайну, и я сохраню её… или разгадаю. Теперь — буди эту тушку.
Направленный шип и бормотание колдовских формул волшебно повлияли на Муртэна — он заморгал, распрямился, прокашлялся и, как ни в чём не бывало, продолжил прерванную речь:
— …всемерно служить Вашему Высочеству везде, где есть наши общины. Можем ли мы надеяться на благосклонность Вашего Высочества?
— Я обдумаю вопрос о пропинации, — непринуждённо приосанившись в кресле, молвил Церес обнадёживающим тоном. — Четыре провинции… много! Это вызовет недовольство… Возможно, Лация. Вас вызовут, когда я приму решение. Будьте здоровы, любезный.
— Остаюсь в ожидании, — встав, раскланялся лозовик. — Что же касаемо девицы, то она…
— …я остался ею доволен. Со временем распоряжусь прислать её сюда.
— В любое время! когда Вашему Высочеству будет угодно-с! — делая гиджанке знаки рукой, Муртэн пятился, пятился к дверям, пока не исчез.
Когда створки захлопнулись, Церес — наедине — позволил себе дать волю чувствам. Порывисто встав, он быстро подошёл к окну и стиснул в ладони плотную ткань шторы. Вид бескрайнего синего моря за стеклом уже не казался ему заслонённым незримой решёткой неволи.
