Передо мной были два внушительных ствола, положенные рядышком и грубо стесанные поверху… Общая ширина составила около семидесяти сантиметров, но людям этого хватило, чтобы перевести лошадей над раскаленной магмой и перейти самим. На той стороне я рассмотрел брошенную упряжь и хомуты, а в бинокль просматривались даже внутренности повозок. Вот тогда и разглядел на второй оконечности мостков, а точнее, возле них, сложенное кострище и лежащее поверх него мужское тело.
Представить себе, как строителям мостика удалось перекинуть его на другую сторону, было сложно. Вариантов много. Возможно, у них были помощники, но даже в таком случае, я хорошо представлял все сложности постройки. У меня в голове возникла догадка, но уместна ли она в данном случае? Ведь чтобы управиться с двумя такими стволами с той стороны, понадобится двенадцать, если не четырнадцать, крепких мужиков. Только что гадать — может, их и больше тут было.
А вот один из них так до переправы и не дожил. То ли он раньше умер от ран, то ли придавило его немалой лесиной. Почему от ран? Кого еще, кроме воина, будут накрывать шикарным плащом и укладывать тело сверху на большой, прямоугольный щит?
Средневековье — не моя тематика, но фразу "Со щитом или на щите" хорошо помню. Тогда принято было хоронить воина с его оружием. Хотя как раз из оружия ничего, кроме щита, не просматривалось, но, может, оно плащом прикрыто?
Лица рассмотреть не удалось — мешал густой чуб, колышущийся от поднимающегося жара, но сомневаться в смерти лежащего человека, не приходилось. А вот взглянуть на него поближе, да пощупать отливающий тусклым светом щит, захотелось неимоверно. Да и чем я рисковал на том берегу? Мертвых я уже давно не боялся, а в оживших зомби — даже в вымышленном мире не верил.
Так что, еще раз оглянувшись на уходящий к югу след неизвестных странников, решительно шагнул на рукотворный мостик между мирами. Высоты я не боюсь, да и до раскаленной магмы здесь метров шесть. Строители специально выбрали на обоих берегах подходящие возвышенности, приподняв простенькое сооружение на максимально возможную высоту. Честно говоря, мне было не жарко проходить над магмой, а вот как тут лошади не заартачились — другой вопрос. Но… не моя проблема. Зато с каждым осторожным шагом приближалось лицо покойного воина. Я уже ясно видел его: иссохшая, словно пергамент, кожа, выпирающие скулы и зубы, неприятно торчащие из-под скукожившихся губ.
— Японский городовой! — забормотал я, замедляя движение. — Это же сколько он здесь пролежал, что настолько высох?! Не меньше года…
В следующий момент я вздрогнул всем телом. Потому что чуть раньше хрустнула прочная на вид опора под ногами. Мгновенно сознание пронзила мысль:
"Дерево ведь тоже ссохлось!.. И прогорело! — я так и замер на одной ноге. — Куда?!"
Хороший вопрос! До противоположного берега мне оставалось метра три. Назад — втрое дальше. Но я все-таки решил немедленно возвращаться. Не хватало еще остаться на том берегу!
Но судьба распорядилась иначе. Очередной хруст — и мое вполне тренированное тело приняло самое верное решение: набирая скорость, устремилось к ближайшему берегу. Вовремя, как никогда!
Последующие прыжки я уже совершал по проваливающейся вниз древесине. Финальный толчок я сделал о торец бревна. Следующий шаг приходился прямо на лежащее на щите тело. Но обтянутый высохшей кожей череп, казалось, улыбался мне трещиной зубастого рта, да так жутко, что я не посмел кощунствовать. Так и не наступив на опору, я рыбкой перелетел покойника и грохнулся за ним, даже не коснувшись синюшных ног, выглядевших не лучше чем череп.
Я удачно сгруппировался и прокатился через плечо в сторону, ничего себе не повредив. Даже экипировка нисколько не помешала. Почти тотчас же вскочив на ноги, я бросил взгляд на мост. Увы, его две половинки, весело полыхая бездымным пламенем, сплавлялись вниз по течению адской реки.
— Чанга бригасса! — гневные проклятия из Конго чередовались другими. — Вротенборген! Этит вашу халупу!..
Как тут было не выплеснуть негативные эмоции? Вот и выплескивал, брызжа слюной и размахивая кулаками, метался по берегу, как герой кинокомедии "Брильянтовая рука". Только вот кому кричать "Помогите! Спасите!", если нигде ни одной живой души? Не на ком даже злость сорвать!
Честно признаюсь, был такой грех: пробегая мимо уложенного тела, я еле сдерживался, чтобы не пнуть его от всей души. Ибо из-за него, щитоносца засушенного, я попал в данную неприятность. Но сдержался. Хватило силы воли и здравого рассудка самого себя обвинить:
"Думать! Думать надо мозгами, прежде чем искать на жопу приключения! Правильно санитары тебя дуриком назвали, в точку!"
Гордость и достоинство пытались что-то вякнуть разгневанному внутреннему голосу, но быстро заткнулись, получив в свой адрес громадную тележку отборных ругательств и оскорблений. А некий Верховный Совет вместе с представителями Высшего Суда в моей голове попросту в панике разбежались. Только и вопили наперебой: "Что делать?! Все пропало! Последний ум просрали окончательно!"
Самокритика — это нормально. Только когда она в меру и не надоедает. Я ведь все-таки оптимист, а потому депутатов в моей башке приговорил к расстрелу, судей бросил в тюрьмы пожизненно, и стал рассуждать спокойнее.
Что страшного случилось-то? Если кто-то перебрался через эту багровую речку, то и для меня она не преграда. А вот помощников стоит поискать — с ними можно и каменный мост построить. Насколько я успел рассмотреть в бинокль, здесь строительного добра хватает и оно валяется совершенно бесхозно.
Дальше следовало рассмотреть минусы моей непредвиденной задержки. Тут все было под большим сомнением. Первое: когда завершатся четыре часа и Аристарх Александрович остановит игру, "вытянет" ли мое сознание в родное тело? В прошлый раз это получилось без труда, но ведь я к тому моменту оставался в родном, так сказать, мире "Тетриса". А сейчас я как бы за границей, нелегальный эмигрант, не иначе. Вдруг меня дома уже вычеркнули из списков, записали в диссиденты и аннулировали прописку?
Второе сомнение: если я вернусь завтра или послезавтра к аквариуму, сумею ли я через игровое поле проскользнуть из данного астрального плана в собственную черепную коробку? И будет ли в тот момент игровое поле в рабочем состоянии? Ведь его могут попросту выключить. А то и вообще уложить на мое место иного пациента. Санитары ведь бубнили, что в больничке не один дурик со схожими симптомами. С одной стороны, мы с доктором как бы добивались подобного, собираясь оставить тело на год в состоянии комы. Но, с другой стороны, если тут оставаться на такой долгий срок, то с полным комфортом, в нормальных условиях и в абсолютной безопасности. А для этого (ну вот не знаю почему, просто уверен!) мне нужен автомат. И патроны. И камера… И ноутбук… Ага! Огласите, пожалуйста, весь список!
Как вообще я тут стану выживать, имея лишь мотки веревок, десяток фляг, кучу биноклей и (Слава Богу, хоть ими я запасся!) порядочную горку армейских ботинок?
Задав себе этот вопрос, я оглянулся на телеги, потом на ближайшие постройки и пожал плечами:
