Уже открывая деревянную дверь, я с досадой вспомнил о неписаном правиле: хоронить всех разумных, если они тебе не враги. Да и тех — тоже желательно предать земле. Тогда получалось, что мороки нам добавится? Придется гномов закапывать?
Но в любом случае, радость обретения ездового транспорта перевешивала сопутствующие этому минусы.
Глава 27. Береженого бог бережет
Пока я ходил за первыми двумя ведрами, лошади попытались дотянуться до оставленных на дальней телеге лакомств, но у них ничего не получилось. А когда я им воду возле себя выставил — отходить не стал, а призывно шлепал ладонью по воде, заманивал, так сказать. И зря, так как оказалось, подлеченные мною кобылы вышли к ведрам первыми и всосали в себя почти по десять литров. Получили от меня по вкусности, да и, гордо вышагивая, свалили в сторону.
Пришлось идти за второй парой ведер, и вот тогда с опозданием заметил поилку, которая оказалась, прикрыта "автопарком". Правда, ни крана, ни шланга рядом не заметил. Неужели ведрами для такого количества гужевых лошадей, собирались носить?
Набирая воду в комнатке возле кухни, я распорядился Пятнице:
— Воду-то тоже подноси, мне от укрощения никак отрываться нельзя! И это… подумай, как эта вода подавалась в поилку для лошадей.
В небольшом помещении вода лилась из дыры в стене самотеком, падала в небольшую выемку, а потом через дыру сбоку выемки утекала в неизвестность. Было бы полной глупостью для устроителей не сделать отвод воды прямо к желобу для лошадей. Следовало осмотреться, куда она дальше девается. Да как ее правильно перенаправить.
Следующая пара лошадей подошла на водопой и заодно познакомиться со мной с некоторой опаской. Но, получив свою толику угощения, они ушли довольными и успокоенными. И уже после них все остальные десять коней ринулись ко мне чуть ли не скопом. Санек только и успевал воду подтаскивать, а я гостинцы раздавать.
Видимо я все-таки не совсем в вольной жизни разбираюсь. Думал, что на укрощение невесть сколько времени потерять придется, а тут так все просто. Не факт, конечно, что животные сразу же дадут себя оседлать, а потом станут слушаться седока, но первые контакты оказались весьма обнадеживающими. Даже сердитый гнедой, подошедший ко мне последним, милостиво принял три сухаря, гриб и один белый стебель. Пока все это жевал, разрешил себя похлопывать по шее, погладить спину, да немного расчесать щеткой спутанную гриву.
Съел, спасибо не сказал, отошел, а… на его место тут же встала беременная кобыла! Причем не для того, чтобы я ей мазью губы помазал, а подставляя спину для щетки! Ну как было красавицу не побаловать? На зависть всем ее товаркам…
Когда Александр позвал кушать, я на кухню спешить не стал, крикнув ему:
— Хватай для нас два котелка и тащи сюда! Будем трапезничать на виду у наших новых друзей.
Парень котелки принес, но удивления скрывать не стал:
— Может, ты с ними вместе и спать на луг пойдешь? — усаживаясь на облюбованной повозке, я признался вполне чистосердечно:
— Если будут слушаться, ей — богу, пойду! И ночью охранять буду от всех напастей, и днем!
— О — о, дядя Робинзон! — ерничал малой. — Да ты за паршивую лошадь готов "Мерседес" последней марки отдать? Может, тебе уже и Пятница не нужен?
— Ха! Еще как нужен! Я что ли за него буду воду носить и навоз из конюшен выгребать? — многозначительно хмыкнул, подхватил ложкой кашу, но, прежде чем отправить ее в рот, грустно признался: — Еще нам предстоит чуть ли не всех лошадок заново подковать. Заметил, что почти все прихрамывают? Вот она, беда какая…
Пока ели, некоторые лошади топтались поблизости, привлеченные запахом каши, а мой напарник усиленно раздумывал. Видимо и в самом деле испугался ежедневного и тяжкого труда в конюшне. Потому что мягко так, издалека, поинтересовался:
— Чрезмерные излишества всегда вредны, не правда ли? — дождавшись моего похвального в ответ мычания, продолжил философствовать: — Уж на что рабовладельцы — сволочи, но и те больше одного коня не имели. Только у Македонского было две пристяжных лошади. Редкостный гад!.. А мы? По одной себе возьмем? Или по две? А надо будет, всегда вернемся и еще любую выловим… Правда?
— Ты это к чему? — сердито нахмурился я.
— Жизнь животных на свободе — это их право на самоопределение. Или ты хочешь три лошади иметь? — на что я его успокоил:
— Да нет, три мне ни к чему… Ради трех, я бы и возиться не стал… Мне — все нужны!
— Зачем?! — ужаснулся парень. — Они же завалят навозом все конюшни!
— Ну и что? Навоз — это удобрение! А ты знаешь, какой на навозе вкусный картофан растет? У — у-у! Пальчики оближешь! Мы с собой в Сияющий обязательно прихватим на рассаду. А чтобы навозу было больше, создадим конезавод и будем заниматься племенным коневодством! Ты себе только представь, каких мы рысаков получим! Они же нам все призы на скачках выиграют!
По мере произнесения моих пафосных речей мелкий кривился все больше и наконец, не выдержал:
— Эй, лидер! Ты чего так губу раскатал? Неужели и в самом деле хочешь стать конезаводчиком? — получив мой кивок, фыркнул почище гнедого: — Ну, тогда без меня! Ха — ха! Я тебе даже свою причитающуюся долю горбунков отдам. Даром! Безвозмездно! Паси их сам! Как и все остальное… Хе — хе!.. Сам!
Ничего не оставалось, как на такие заявления тяжело вздыхать и давить укорами:
— Эх, Саша, Саша! Злой ты! Не любишь животных, братьев наших меньших. То в глаз им стрельнешь, то на ломтики, словно колбасу, построгаешь… Нехорошо — с!
Парень понял, что я утрирую, и перешел на серьезный тон:
— Гром, да на кой ляд нам больше, чем по две лошади? Пусть себе пасутся и размножаются в этих долинах. Мы же при всем желании с таким табуном не справимся.
— Легко! Один человек управляется с полутора десятком лошадей. Так что не спорь напрасно. Другой вопрос, как нам грамотно охранить наш караван? Пресечь любое поползновение на нашу личную собственность?
— Да кто на нее ползнава… поползнеть… поползти… тьфу!.. вздумает? — веселился Сандер.
— Как кто? Гули! Пока мы ничего из собственности герцога их пресловутого не трогаем, они нас тоже не трогают и сидят в глухой обороне. Но как только заметят уводимых лошадей, заложенные в них программы защиты сбережений вкладчика могут и сработать. И ведь не просто на нас нападут, а сдуру еще и животных покалечат.
— Оторвемся от любой погони, — не поддавался мой напарник на уговоры. — А потом грохнем гулей по одному.
— А если они попрутся за нами всем скопом?
— Ха! И бросят башню на произвол судьбы?
— И все-таки? Тем более что никого, кроме нас, на землях Пурпурной смерти не осталось.
— Ну, тогда… — пожал улыбающийся Александр плечами. — Тогда заманим их к нам во двор и придавим насмерть сараем. Впервой, что ли?
