Ворвавшийся в рубку тей был подготовлен иначе.
Ребристая рукоять револьвера описала короткую дугу и врезалась в висок ближайшего к нему ламбрийца с характерным треском, свидетельствующим: у того можно более не справляться о здоровье. Каблук незваного гостя влетел в голову другому члену экипажа, швырнув его на переборку. Стволы двух револьверов упёрлись в оставшегося пилота и вахтенного на штурвалах рулей высоты и направления. Только сейчас пилот рассмотрел ворвавшегося человека: стремительность движения превращала его в зелёную молнию.
— Жить хотите?
Важно задать вопрос по существу, не размениваясь на второстепенные частности.
— Рулевой! Не снимать руки со штурвалов. Чтобы я их видел постоянно. Передний, ты — кто?
— Второй пилот Тумбос…
Невысокий лысоватый лейтенант нервно сжал кулаки, лежавшие на рычагах.
— Не правильно. Нужно говорить: Тумбос, синьор.
— Да, синьор.
— Чтобы не было недоразумений. Я могу благополучно спуститься вниз без дирижабля. Вы — нет. Уяснили?
Зашевелился ударенный сапогом. Алекс добавил. Хрустнуло, голова мотнулась, шевеление прекратилось. Эта короткая экзекуция произвела на аэронавтов впечатление не меньшее, чем убийство первой пары. Они торопливо кивнули.
— Сколько ещё людей на борту, пилот?
— Вахтенный механик в топочном, шестеро отдыхают, один наверху.
— Наверху теперь пусто.
Эта новость не обрадовала. Тумбос сглотнул слюну и быстренько выразил покорность:
— Да, синьор.
— Сколько лёту до побережья?
— Вы убили штурмана… синьор.
— Я переживу потерю. Примерно?
— Пятьдесят-пятьдесят пять минут, синьор.
— Цель полета?
— Ночная бомбардировка Нирайна.
— Вот как? Гонять дирижабль через океан ради нескольких бомб? Тумбос, отвечай! Если разочаруешь меня, огорчу, — ствол качнулся в сторону трупа первого пилота, прозрачно намекая на возможную перспективу.
— Не… нет, синьор. Следующие бомбы мы должны взять с корабля.
Раньше ламбрийцы вроде бы не практиковали швартовку дирижаблей к пароходам — рискованно. Видать, что-то новое.
— Ясно. Так! Если предпочитаете сносные условия в плену, а не быструю смерть, слушайте. Рулевой выдерживает прежний курс. Через иллюминаторы видны звёзды. Если увижу, что поворачиваешь — ты не жилец.
— Да, синьор.
Даже сутулая спина выразила покорность. Если офицер прекратил сопротивление, куда уж простому сержанту.
— Тумбос идёт со мной в хвост. Но сначала приберёмся, замусорено у вас.
Не опуская ствол, Алекс обыскал покойников. Обратил внимание на хрупкое телосложение одного из них, с проломленным виском. Ба, у того лётные сапоги. Тей! У переборки закреплено его крыло. Благородный синьор — предатель? Немыслимо… Но с этим не время разбираться.
— Тумбос! Ко мне!
Уперев ствол в левую лопатку, обыскал и его, отобрав револьвер.
— Трупы — за борт!
Рулевой начал аккуратно вращать один из штурвалов.
— Что за инициатива?
— Вы приказали облегчить дирижабль за счёт сброса тел, — осторожно пояснил пилот. — Аппарат начал набирать высоту. Рулевой чуть опустил горизонтальные рули, удерживая двести пятьдесят. Если ещё облегчить…
— Придётся выпустить водород?
— Нет, синьор. Открутить вентили и повернуть тот рычаг. Часть газа из баллонетов будет нагнетаться в стальную ёмкость. Вместо него в объём внутри обшивки я подам обычный воздух.
Тей подумал, что сведения о вражеских дирижаблях, полученные им, крайне поверхностны. Представлял их конструкцию в виде мешка с водородом, внизу паровая машина как на локомотиве, пропеллер… На поверку вышло, что воздушный корабль, наверное, сложнее парового корвета.
— Тумбос, сейчас пойдём в кормовую часть гондолы.
Пилот с отчаяньем глянул на револьверы.
— Вы их тоже убьёте, синьор?
Тяжкий выбор — проводить врага, изготовившегося убить товарищей по экипажу, или кувыркнуться за борт.
— У тебя есть друг?
Ещё тяжелее. Выбрать, кому отправиться в последний путь, кому оставить шанс на выживание, даже в суровых условиях плена… Алексу не хотелось бы очутиться на его месте.
— У нас на борту есть девушка. Она — стрелок и кок. Если вы будете столь милосердны, синьор…
— Обещаю.
Он хотел было добавить, что слову благородного можно верить. Но передумал. Тей, переметнувшийся на сторону врага, перечёркивает любые представления о дворянском слове, достоинстве и чести.
— Без глупостей. Ты, если что, умрёшь первым.
— Да, синьор.
Алексу почудилась некоторая неискренность.
— Подумай сам, лейтенант. У вас неполный экипаж. Нет штурмана. Не буду скрывать, станет ещё меньше. Найти корабль на месте встречи или пересечь океан не выйдет. Я обещаю ходатайствовать за вас перед стражей, — сунув револьвер в карман плаща, тей схватил пилота за подбородок и повернул к себе. Глаза упёрлись в глаза. — Дарю жизнь троим. Будешь геройствовать — умрёте все, я дождусь утра и спущусь на крыле. Это ясно?
— Да, синьор.
— Пошли, — Алекс обернулся к рулевому. — Сержант! Если где-то есть спрятанное оружие или заготовишь мне иной сюрприз к возвращению в нос, не доживёшь до утра.
Единственная каюта. Девушка делит её с мужчинами? Нет времени разбираться с их отношениями.
Тумбос услышал пять приглушённых ударов. Ни одного хрипа, вздоха, стона…
Спаси, Всевышний!
Девушка даже не пошевелилась во сне.
— Сними с неё одеяло. Буди. Одно неверное движение — стреляю.
Пилот повиновался и осторожно тронул её за плечо. Потом потряс.
— Лейтенант? Вы… Моя вахта?
Она присела на койке, с недоумением глянула на сброшенное одеяло.
— Корабль захвачен икарийской императорской армией. Тумбос за вас поручился. Хотите жить — исполняйте мои приказы.
Она зажала рот ладонью. Сон исчез из глаз. Даже в таком, взлохмаченном виде аэронавтка не позволила усомниться, что любой мужчина на борту постарается сохранить ей жизнь. Не поклонник чуть более пышных форм, нежели у высокородных синьорин, Алекс тоже решил — ей жить. Что не мешает использовать её популярность в экипаже.
— Лейтенант, идите в рубку. Женщина будет заложницей и погибнет первой при попытке неповиновения. Оба — вон!
Осталось ликвидировать дежурного механика в топочном. Понятно, что он ел хлеб на борту не зря, как и его мёртвый напарник. Но уж пятьдесят минут машины отработают и без присмотра. Даже если топку заглушить, дирижабль сколько-то пройдёт на остаточном давлении пара, до Аделфии рукой подать.
