Терон под руку с Ианой. Алекс под руку с Эльзой. Два недоразумения. Четыре пары глаз. У Терона — раздражение, Ианы — недоумение, герцогиня откровенно торжествует, северянин же почувствовал, что его в очередной раз провели вокруг пальца.
Убивать можно не только кинжалом в спину или шпагой между глаз. Бескровно — больнее.
Счастье, что Иана не погибла под Злотисом. Горечь, что она не с ним. Фактически скрывалась до этого дня, чтобы появиться в свете под руку с Тероном, не могла не знать, что Алекс справлялся у Евы… Выходит — избегала!
На прощанье синьора шепнула:
— Вы мне не принадлежите. Так не принадлежите же и ей!
— Вы будете устраивать личную жизнь каждой девушки, на которой остановлю выбор? — неуклюже попробовал отшутиться Алекс.
— Сейчас это было легко. Иногда проще убить. До скорой встречи!
Он столбом застыл неподалёку от центрального колонного выхода в императорский парк.
Что делать? Плюнуть на приличия и броситься бегом к Иане? Рассказать, как всю неделю после возвращения с юга искал её и не находил? Что ему плевать на бывшего друга и его сантименты? Что в мире существует нечто, более важное, чем придуманные правила, следовать которому и есть высшая честь, а называется оно…
— Благородный синьор Алайн!
Алекс обернулся с намерением послать вежливого ко всем чертям, но споткнулся о золочёные эполеты лейб-гвардейского элит-офицера. Оскорбить его — всё равно что унизить самого императора.
— Слушаю, синьор.
— Вас приглашают пройти в отдельный кабинет.
И можно не спрашивать, у кого подобный чин на побегушках.
Император вне блеска парадного зала, сверкающего эскорта и без тронного обрамления показался обычным немолодым мужчиной, седым, худым, с нездоровой морщинистой кожей желтоватого цвета. На его лице каждый из пятидесяти шести прожитых лет отпечатался в полной мере. От простого смертного отличие разве что в перенасыщенной золотом одежде — зелёном камзоле, в коем золотого шитья больше, чем зелёного сукна, плаще с огромными золотыми коронами, собственно короной на голове, её середина выполнена из зелёного бархата, остальное усыпано бриллиантами и изумрудами на золоте.
Повинуясь едва приметному жесту, к монарху кинулись двое придворных, помогая снять золотой панцирь. Суверен остался в зелёном шёлковом жилете и белых лосинах, отчего ему откровенно полегчало.
Смена гардероба государём — целая церемония, торжественная и даже, можно сказать, интимная. Алекс потерялся в догадках, ради чего он удостоен возможности узреть правителя в столь домашнем виде.
— Понимаю, вам тоже неловко, тей. Снимите треуголку, распустите ворот и присаживайтесь, я позволяю, — император кашлянул, окончательно превращаясь в человека из статуи самому себе.
Позволение равносильно приказу. Офицер сдёрнул шляпу и пристроился на край стула, выгнув спину как на плацу по стойке смирно.
— Держитесь свободнее, герой, у меня к вам серьёзный и доверительный разговор, в ходе которого я ожидаю от вас понимания, а не уставных воплей «как прикажете, ваше императорское величество».
Алекс пересилил себя и осторожно ответил:
— Как скажете, синьор.
— Почти хорошо. Кофе? Сейчас принесут, а пока ближе к делу. Вероятно, в самых общих чертах вы знакомы с историей Икарии, молодёжь ей обычно не очень интересуется, особенно древней. Когда-то страна была компактней, чем современный Кетрик, а Леонидия имела меньше жителей, чем даже Майрон. Поклонялись не только Всевышнему Создателю, но и другим богам, столь многочисленным, что путались.
— Я слышал, ваше величество.
— Отлично. Так вот, верховный жрец одного из культов, было это, наверно, лет пятьсот назад, оставил два пророчества. Первое довольно ясное. Однажды с гор северо-востока придёт тайное знание, и принесёт его славный герой, который станет королём. Пророчество сбылось, объявился Родрик Рыжий, основатель исходной императорской династии. Он первым из нас овладел искусством накапливать и укрощать Силу, получив знания монахов Тибирии. Он же придумал название империи в память о каком-то легендарном герое Икаре, крылатом человеке, жившем или очень давно, или очень далеко, никто уже не знает — где и когда.
Алекс кивнул. Все теи — потомки Родрика, среди них часто встречаются рыжие. Моментально вспомнился Терон, с ним Иана, сердце ёкнуло, пропустив удар. Но долг повелевает сидеть и слушать, а не бежать за бывшим другом и его возлюбленной.
— Второе пророчество мало кому известно. Оно туманно. Однажды в империи первого героя стрясётся беда, и правитель отправит в горы нового отважного человека, чтобы узнал секрет спасения державы. Вижу, вы с трудом сдерживаете улыбку, юноша. Не смущайтесь, вы совершенно правы. Нельзя всерьёз относиться к языческим сказкам.
— Да, государь. Тот язычник не объяснил подробности второго пророчества?
Император чуть склонил голову вбок.
— Не успел. Святые монахи, объявившие себя слугами Всевышнего, единственно правильно трактующими его волю, содрали кожу со жреца. Живьём.
— У них странное представление о воле Создателя.
— Да. Это сейчас церковь остепенилась, начинали святоши с дикости. А теперь приготовьтесь услышать правду, о которой только догадывались по слухам. В подлинном объёме о ней известно не более чем десятку человек.
— Клянусь сохранить её в тайне, государь.
— Война обошлась слишком дорого. Погибло около трёх тысяч теев в битве за Злотис. Если называть вещи своими именами, на следующую компанию такого же масштаба у нас не хватит благородных, даже если раздать оружие женщинам, умеющим летать и сражаться.
Император влил в себя маленькую чашку кофе одним глотком и вскочил с кресла, начав расхаживать по кабинету, столь же переполненному золотом, как парадный монарший мундир.
— Я знаю женщин, которые не уступят мужчинам, ваше величество, — осторожно ввернул Алекс, разрываемый очередным противоречием в своей жизни: нельзя сидеть в высочайшем присутствии, когда высочайшая особа на ногах, и нельзя ослушаться его, приказавшего сесть.
— Да. Да! Но это — крайняя мера. Синьоры должны рожать теев, а не гибнуть в схватках. Знайте же, мой фалько, в дворянских семьях страны не менее четырёх тысяч наследников с благородной кровью, которые не умеют или почти не умеют владеть Силой. Не слышали?
— Только о единичных случаях, государь.
— Правильно! Потому что это считается позором и скрывается, неполноценные прячутся родителями, обычно до конца жизни влачат существование под чужим именем. Иногда их убивает родня. Алексайон, подумайте, как бы изменилось наше положение, если вернуть благородным возможность подняться в воздух. Вы прекрасно летаете, судя по совершённым подвигам. Значит — понимаете, чего лишены несчастные. А с ними — империя. Более того, кровь Родрика, несколько разбавленная, конечно, течёт в жилах десятков тысяч бастардов. Пусть они не благородные, в нашем традиционном понимании. Но ради спасения империи я установлю для них особый статус, чуть ниже дворянского, и они смогут воевать наравне с теями.
