— А чтоб добраться до вас, им придется перешагнуть через меня, — негромко добавил Уннар. — А я не намерен умирать в ближайшее время. У меня несколько другие планы.
И он бросил выразительный взгляд на Эссиль.
Эссиль скосила глаза на увлеченного беседой с учеником Орфа Ренри.
— И не думай. Я тебя ему не отдам, — перехватив ее взгляд, ухмыльнулся Уннар. — Мало ли, что там у вас когда-то было.
— А почему ты так уверен, что у нас что-то было? — фыркнула Эссиль.
— Ремесло у меня такое… все про всех знать, — подмигнул тот.
— В таком случае мог бы и вовсе промолчать, — пробурчала Эссиль. — Раз ты все знаешь, должен знать и то, что ничего серьезного у нас не было.
— Твоя правда. С одной стороны. А с другой… у нас ведь с тобой и того не было. И я до сих пор не знаю… — он внезапно замолчал и уставился в пол.
Эссиль вздохнула.
— Уннар, вот выберемся из этой передряги… и я тебе уши оборву, честное слово! — пообещала она.
— Ты такая страстная? — развеселился Уннар. — Что ж, мне даже нравится такой подход. А уши — ничего страшного, новые отрастут. У таких, как я, — все отрастает!
— А вообще-то, пока мы никуда еще не отправляемся и господа маги совещаются… Лабиринт — он большой, — невинным тоном заметила Виллет.
— Что такое? — Эссиль только сейчас сообразила, что девчонки — вот они, рядом. А значит — все-все слышат.
— Если вам нужно… ну… уединиться, мы покараулим, — очаровательно улыбнулась Шейди. — И позовем обратно, когда остальные решат отправляться в дорогу.
— Может же вам по нужде приспичить, — практично добавила Виллет.
И Эссиль едва нашлась, что ответить.
— Нет уж, — пробурчала она. — Я девушка обстоятельная, меня десять минут любви не устраивают.
— Это значит, что я могу рассчитывать на что-то большее? — одними губами спрашивает Уннар.
— Ну, разумеется, — ехидно улыбается Эссиль. — Прямо сейчас ты можешь рассчитывать получить в глаз. Как тебе перспектива?
— Я в восторге! — откликается Уннар. — А как тебе будет приятнее, если я увернусь, подставлюсь или перехвачу твою руку?
— Ты всерьез считаешь, что сможешь перехватить мою руку в ударе?
— По крайней мере, я буду очень-очень стараться. Ведь если у меня получится, я смогу ее поцеловать!
— Нахал!
— Что поделать, таким родился…
— Врешь ты все! Сколько у тебя масок под этой?
Нет! Эссиль не хотела этого говорить. Оно само выскочило. Она тотчас сообразила, что именно сказала, и испуганно уставилась на Уннара.
Ну вот зачем было это говорить? Зачем? Такая замечательная получалась история… можно даже сказать, романтическая. Почти.
А ты… правды захотелось? А зачем она тебе нужна, эта самая правда? Или ты мало успела ее узнать за последнее время? Про короля, про магов, про верхушку собственной гильдии? Тебе еще и о боевых товарищах правды захотелось? И что потом? На меч броситься? К жрецам податься, чтоб как следует отомстить людям с эльфами за то, что они не оправдали твоих надежд, твоей веры?!
— Так вот в чем дело, — Уннар посмотрел на нее так понимающе, что у Эссиль сердце сжалось. А потом ответил: — Много у меня масок под этой. Одна хуже другой, тебе не понравится. Если честно, я и сам не знаю, сколько их. Они, видишь ли… появляются по мере надобности. Одни стираются, из-под них тотчас лезут другие, новые… А та маска, которая сейчас… Я бы очень хотел, чтоб она стала лицом. Она мне самому нравится.
— Но ведь это всего лишь маска.
Губы, которые это произнесли, должны были промолчать. Они были как мертвые, когда произносили это. Они должны были промолчать, но не смогли этого сделать, как не может падающий в пропасть замереть в воздухе или взмыть обратно, туда, откуда сорвался.
«Зачем я это делаю? Ему, себе? Боги, помогите мне заткнуться!»
Но не так легко заткнуться захотевшему правды. Правда — это такая тварь, пострашнее любого иерарха.
«Эссиль, ты ведь девочка, а девочки должны хотеть мальчиков; хотеть правды — это какое-то извращение!»
— Да, верно, — хрипло промолвил Уннар. — Всего лишь маска. Но если никакого лица и вовсе нет… если одни маски… Я бы очень хотел быть таким, какой я сейчас. Правда. Эту маску я сделал себе сам. Меня никто не учил.
— Никакого лица… — ошеломленно пробормотала Эссиль.
— Никакого, — виновато вздохнул Уннар, разводя руками.
И Эссиль обняла его.
— Знаешь, твоему учителю здорово повезло, что он умер, — тихо сказала она. — Не знаю, что бы я с ним сделала, останься он жив.
— Он был великий мастер, — откликнулся Уннар.
— И великая сволочь.
— Наверное. Впрочем, у него тоже не было лица. Не знаю… может, он просто не считал, что это необходимо? И меня таким вырастил. А я… я придумал себе эту маску и решил… пусть она будет моим лицом, раз ничего другого нет.
— Какие вы красивые оба, — сказала Виллет.
— Идите сюда, — позвала Эссиль и обняла своих девчонок.
— Вот так — правильно, — тотчас промолвил Уннар. — Всегда хотел…
— Что ты хотел? — спросила Эссиль.
— Семью, — ответил Уннар. — Кого-то, к кому можно спиной повернуться.
— А бояться за семью не начнешь?
— Так я и хотел такую, за которую бояться не нужно. А эти… Мы же их научим? И… я помню, как предлагал убить их, чтоб не мучили. И твой ответ тоже помню. Его я никогда не забуду.
Эссиль вздохнула.
— Мы победим, правда, — проговорил он ей в шею. — Такие замечательные ребята, как мы, просто не имеют права проиграть.
Эссиль молчала.
Вот и все. И никакого объяснения в любви не было. Просто сказалось то, что должно было сказаться. Они могут быть вместе. И, наверное, им будет хорошо. И они будут понимать друг друга с полуслова, с одного жеста. А объяснения в любви не было, потому что… потому что это не любовь, наверное… Никаких тебе страстей в клочья, как это любят описывать разные менестрели, никаких прогулок под луной, слез, мечтательных стихов и прочего, что вроде бы полагается… То есть… у него всегда можно все это попросить… прогулки, стихи, слезы… И он не откажет, конечно… Вот только…
«У нас слишком неподходящее ремесло для всего этого… что у него, что у меня…»
Эссиль не знала, что сказать. Да и нужно ли что-то говорить? Кто-то рождается для сентиментальных песен и прогулок под луной, а кто-то для того, чтоб уничтожать всякую мразь. Уничтожать раз за разом, едва эта самая мразь выползет из темных углов. Уничтожать, чтобы те, рожденные для прогулок и песен, могли бродить под этой луной совершенно безопасно.
