— Разумеется. Именно действий, — повторила я, всем видом давая понять, что выполнила всю предусмотренную договором часть моей работы.
— Я не знаю.
Произнеся последние слова, Соболев наконец перевел взгляд с невидимой точки в пространстве перед собой на меня.
— Тогда — расчет, — подвела я итог нашего диалога.
Соболев послушно, как загипнотизированный, запустил руку во внутренний карман пиджака, достал кошелек и произвел полный расчет с учетом увеличения моего гонорара по причине возникновения нештатной ситуации. Теперь нас ничто не связывало. Я могла быть совершенно свободна и отправляться домой к тетушке, видику и подаренному сегодня роскошному букету.
Я посмотрела в окно. Та часть города, где мы сейчас находились, была далеко от моего дома, и добираться до него отсюда было не очень-то удобно.
— Семен Петрович, вы не будете возражать, если мы отъедем и я выйду где-нибудь поближе к центру? — спросила я.
Энергичный кивок головы показал, что владелец и директор «Эдема» в одном лице не возражал против моего предложения. Я снова надавила на газ и направила «девяносто девятую» в сторону центра.
— Женя, — раздался голос Соболева вскоре после начала движения, — что вы думаете про все это?
— Только то, что знаю, — ответила я. — А именно, что вы кому-то мешаете и вас хотят либо напугать, либо проучить.
— За что?
— На этот вопрос я, увы, не смогу вам ответить. В вопросах цветочного бизнеса я, к сожалению, не столь сильна, как в охранном.
— Да-а, — на лице Соболева появилась восхищенная, почти детская улыбка. — Здесь вы действительно профессионал. Теперь я понимаю восторженные отзывы Гены. Как ловко вы их отделали!
— Такая работа, — притворно заскромничала я, гадая при этом — вспомнит ли он о подпорченном пиджаке, пострадавшем во время заключительной сцены схватки в подъезде.
— Это отличная работа! — продолжал восхищаться Соболев, по-видимому, действительно забыв о пиджаке.
Восхищение начало немного превышать среднестатистические показатели, и я уже внутренне приготовилась к продолжению разговора. Причем в деловом ключе. И я не ошиблась.
— Женя, знаете, я сейчас нахожусь в довольно затруднительном положении, — начал Соболев. — Все, что произошло, непонятно мне. И это, надо сказать, пугает меня.
При этом он попытался заглянуть мне в глаза, как бы ища поддержки и взаимопонимания.
— Угу, — неопределенно кивнула я в ответ, стараясь при этом выглядеть отрешенно.
— Я даже не знаю, что мне делать в данной ситуации.
— Вы можете, например, обратиться в милицию. Напишите заявление о сегодняшнем нападении, — лениво и совершенно бесстрастно предложила я. — Перед расставанием мы можем заехать в отделение. Я, разумеется, смогу подтвердить ваше заявление.
— Женя, вы же прекрасно понимаете, что вряд ли это решит проблему. А я даже не знаю, чего от меня хотят. — Голос Соболева плавно начал перемещаться на более высокую октаву.
Еще немного, и его начал бы колотить нервный озноб. Я решительно остановила машину.
— Семен Петрович, — произнесла я, — если вам еще не предъявили никаких требований материального или иного характера, то, не сомневайтесь, скоро, возможно, очень скоро, вы их получите. И тогда все станет ясно. А сейчас вас просто запугивают. Чтобы сделать посговорчивее. И набить цену. Я имею в виду — придать большую весомость своему предложению.
— Вы уверены?
— Конечно. Это, как говорится, элементарно.
— Евгения Максимовна, — в голосе Соболева к просящим ноткам добавилось немножко официальной интонации, — не могли бы вы поприсутствовать рядом со мной до того момента, когда я получу эти требования?
— Иными словами, вы предлагаете мне новый контракт на охрану вашей персоны? — спросила я, хотя этот вопрос был явно излишним ввиду полной очевидности происходящего.
— Да. Мне этого действительно очень хотелось бы. Не откажите, пожалуйста.
Предложение Соболева не стало для меня неожиданностью: с самого начала нашего последнего диалога уже вполне определенно можно было предвидеть такой результат. Но все же, непосредственно получив предложение, я несколько задумалась и поэтому молча смотрела вперед.
Соболев, очевидно, по-своему истолковав мое молчание, начал приводить аргументы в свою пользу:
— Евгения Максимовна, вы же понимаете, что лучше вас никто не сможет справиться с этим делом. К тому же оплата вашего труда будет, как вы понимаете, не по минимальным ставкам. Я сам зарабатываю деньги и очень хорошо понимаю, что любой труд, тем более такой, как ваш, должен достойно оплачиваться.
Ничего не говоря, я несколько раз кивнула — лучший способ маскировки чувств. А чувства, которые обуревали меня в данный момент, были весьма противоречивыми. С одной стороны, я уже имела в соответствующих кругах Тарасова положительную репутацию, чтобы, как выразился мой собеседник, получать достойную оплату своего труда. С другой стороны, это позволяло мне не кидаться на первое же подвернувшееся дело и не ввязываться в сомнительные предприятия. Хотя бы ради сохранения той же самой репутации. А дело, которое предлагал Соболев, для меня до сих пор имело множество темных пятен и не было понятно до конца. В общем, у меня имелись основания задуматься, прежде чем дать положительный ответ.
— Ну так как? Вы согласны? — вновь раздался голос Соболева.
Его голос почему-то сразу напомнил мне нашу сегодняшнюю встречу и разговор у меня дома. И естественно, что в моей памяти всплыл все тот же неописуемой красоты букет.
«Человек, который создает такие цветы, скорее всего не должен быть мошенником, — решила я. — И не помочь ему было бы несправедливо».
Однако опыт моей работы настойчиво подсказывал мне, что в этом деле далеко не все так просто.
— Мне нужно подумать, — твердо ответила я. — С момента разговора у меня дома, Семен Петрович, ситуация, сами понимаете, несколько изменилась. Те события, которые произошли за это время, заставляют меня по-новому взглянуть на ваше дело. Поэтому мне необходимо немного больше информации о вас и вашей фирме, чем я имею сейчас.
— Конечно, конечно, — согласно и поспешно закивал в ответ Соболев с видом человека, которому совершенно нечего скрывать передо мной.
— Тогда для начала нам нужно хорошо и очень обстоятельно поговорить, разумеется, в каком-нибудь надежном и безопасном месте. И прежде всего такое место надо найти.
При этих словах лоб Соболева прорезала глубокая вертикальная складка, означавшая, по-видимому, напряженное обдумывание сложившихся обстоятельств.
— Знаете, Женя, у меня есть такое место. Кроме той квартиры, куда мы ездили сейчас, у меня есть еще одна. Та, которую я получил, когда работал в НИИ.
