Ответ чудовищен, и Рэй его не произносит. Он вообще ничего не говорит, просто садится с ней рядом. Сознание Мирабель чернеет. Эта чернота — не мысль, но из нее можно получить мысль, если из пипетки капнуть на нее реактивом, заставив ее цвет и суть проявиться, и выйдет вот что: «Почему я никому не нужна?»
Он притягивает ее к себе, кладет ее голову себе на плечо. Он знает, что любит ее, но не может определить, как именно.
Так она и сидит, впиваясь в него короткими ногтями, в попытке ухватиться за что-нибудь и не рассыпаться, не разлететься вдребезги. Она цепляется за него, а сама чувствует, как погружается в холодное темное море, и — не выплыть, никогда. От близости человека, которого она считала своим спасением, делается только хуже. Он отводит ее к постели, и она ложится ничком на покрывало, а он кладет ей руку на шею и время от времени поглаживает. Он говорит ей, что она прекрасна, но у Мирабель эта мысль никак не увязывается с тем, что он ее отверг.
~~~
На следующее утро звонит телефон, и Лиза берет трубку.
— Привет, это Джереми.
— Кто? — спрашивает Лиза.
— Джереми.
— Я тебя знаю? — говорит Лиза.
Джереми шутит:
— Когда можно сказать, что познал другого человека
[18]
? — Не услышав смеха в ответ, он продолжает: — Джереми, вчера вечером.
Лиза мысленно проходится по списку мужчин, с которыми говорила накануне вечером. Никакого Джереми, хотя бывает — мужчины находят ее, потому что им кажется, будто они установили с ней контакт взглядом (чего и в помине не было).
— Освежи мою память, — говорит Лиза.
Джереми в остолбенении — возможно ли, что все его подвиги, вся катапультация столь скоро забыты наутро. Он продолжает:
— Я Джереми. Я был у тебя на квартире вчера. Мы занимались этим.
Что-то не так, осеняет Лизу:
— А, Рэй!
Джереми, услышав это «А, Рэй», предполагает, что перед ним горячий жаргон или средневековая латынь, или какое-то современное выражение восторга. Так что он отзывается:
— Арей.
— Боже, ты был супер вчера ночью, — подсказывает Лиза.
— Арей, — говорит Джереми.
— Что? — спрашивает Лиза.
Джереми, увязнув в уму непостижимом разговоре, наконец, спрашивает:
— Ты знаешь, кто я?
— Само собой, ты — Рэй Портер.
— Кто? — спрашивает Джереми.
— Рэй Портер, со вчерашнего вечера.
— Кто такой Рэй Портер?
— Ты. — А потом она добавляет: —…или нет?
~~~
Наутро после ночи агонии Рэй отвозит Мирабель к ее автомобилю как раз, чтобы она успела на работу к десяти. Он смотрит ей вслед — она идет скованно, чересчур нарядная для утра, и одиноко несет свое страдание. Неужели, думает он, я вижу ее последний раз.
Мирабель надевает очки, в которых водит машину, и заводит новый для себя «эксплорер». По-детски машет Рэю пальчиками на прощание, а когда она отъезжает, он замечает ее яростную сосредоточенность на руле.
Она входит в «Ниман», миновав посрамленную Лизу, поднимается на четыре этажа и проскальзывает в нишу за прилавком. Там она простоит остаток дня, в очередной раз ошеломленная необъяснимостью мира; тело ее будет исполнять лишь те движения, что заучило наизусть.
~~~
Коллапс отношениям Рэя и Мирабель наступает не в тот же день. Отношения исподволь пересыхают еще целых полгода. Бывают подъемы и приливы, но в целом все идет по нисходящей. Он водит ее на ужины, отвозит домой, обнимает на прощание. Секс кончился. Иногда она говорит ему, что он чудесный, и он посильнее прижимает ее к себе. Она принимает свидания с покорностью спортивного оборудования, но не может предложить взамен даже мелочи, потребной, чтобы поддержать в нем интерес. До Рэя, в конце концов, доходит, что и он ей ничего не дает и что ему придется решать за обоих, и он расстается с ней. Он отстраняется, а она рефлекторно, из самосохранения делает то же. Еще какое-то время Мирабель верит, что он оттает и позволит ей себя любить, но постепенно отказывается от этой мысли. Она на дне. Несколько месяцев она колышется в трясине, это не то чтобы депрессия, скорее тоска, поначалу кажется — по нему, но потом становится ясно — по самой себе, прежней.
День переходит в ночь — она лежит на постели, не вставая даже, чтобы включить свет. Она зажигает свечу в своей темной спальне, и ее обнимает трепетное сияние. Меняются звуки, доносящиеся из окружающих квартир: обеденные становятся телевизионными, те — сонной тишиной… Ее депрессия сожрала все топливо. Ей надоело ничего не предпринимать для самоисцеления. Погруженная во тьму и одиночество, она выходит, наконец, на связь с самой разумной частью своего «Я». Она признает, что ее студенческие дни прошли, что ее вылазка в Лос-Анджелес окончена и что Рэй Портер — проигранная битва.
~~~
С утра у Рэя Портера звонит телефон.
— Привет, это я, — говорит Мирабель.
— Положи трубку, я перезвоню.
— Да нет, не надо, — говорит она. — Представляешь, я переезжаю.
В ее голосе — непривычный для Рэя перелив.
— На другую квартиру? — спрашивает Рэй.
— В Сан-Франциско.
Происходит короткая беседа на тему «почему Сан-Франциско», которая ничего не проясняет; мудро ли переезжать вообще, даже не обсуждается, ибо решимость Мирабель очевидна и непоколебима. У нее к Рэю маленькая просьба, которую тот исполняет: через обширные связи Рэя у Мирабель организуется собеседование в одной сан-францисской галерее — не для того, чтобы представлять там свое творчество, но для того, чтобы получить место секретарши.
При помощи старенького компьютера Дель Рей она отыскивает квартиру и, тоже по Интернету, завязывает контакты с двумя девушками, которые хотели бы снимать жилье в складчину.
Через три недели она покидает «Ниман», шепотом прощается с Лос-Анджелесом и, не оглянувшись напоследок, переселяется в маленькую квартирку в районе Пресидио неподалеку от моста Золотые Ворота. Рэй потрясен внезапностью этого шага — она ведь выглядела такой оцепеневшей.
У Мирабель по-прежнему туго с деньгами, но Рэй приходит на выручку, и все-таки после переезда ее банковский счет — это длинная вереница нулей, в которой запятую можно ставить где угодно. Дополнительный плюс в том, что в Сан-Франциско — оживленная художественная жизнь, в отличие от спорадической лос-анджелесской. Через два вечера на третий что-то где-то происходит и можно сходить, а можно не ходить и свернуться калачиком в своей постельке. Работа в галерее бросает ее в средоточие тестостероновых протуберанцев. Мирабель девушка зрелая, относительно невинная и — ее романтическая жизнь начинается скверно. На одном вернисаже она знакомится с художником по имени Карло — он ухаживает за ней месяц, несколько раз с ней трахается, а потом безжалостно бросает: она звонит ему, но он отговаривается тем, что у него человек на другой линии и — созвонимся позже, — но не тут-то было. Никогда. В итоге она втолковывает себе, что опять нежеланна, но кое-чему это ее научило. Она усвоила, что ее тело — драгоценность и больше нельзя предлагать его встречным и поперечным, ведь оно связано с ее сердцем напрямую. Она укутывает себя в кокон осторожности и приучается не давать больше, чем дают ей. Благодаря мини-катастрофе этого скоротечного романа достигается и еще кое-что: Мирабель удается перенести гнев с Рэя на Карло, и Рэй становится другом.
