Последнее открытие не особенно удивило Ноя.
– Зачем ты причинять боль своей бедной матери? – вопросила Гера. – Здесь, в Америке, мы точно так же могли быть итальянцами.
На это Федерико просто отвернулся от матери и отхлебнул из стакана, пряча за ним лицо.
– Вы друг Федерико? – с надеждой спросила Гера. – Вы намного лучше, чем все эти темнокожие мужчины и обвешанные серьгами женщины, которых он обычно приводить.
Ной глянул на Федерико, но он, похоже, не возражал. Наоборот, едва заметно кивнул.
– Сколько раз я ему говорила… «Федерико, – говорила я ему, – почему ты не общаться с культурными людьми, людьми из приличного общества? » Здесь, в Нью-Йорке, все приличные люди белые. Это не мы так устроили, это на самом деле так. И вот, я все спрашивать его, почему он не заведет себе больше белых приятелей. – Она помолчала. – А вы очень славный. Чем вы заниматься?
– Я репетитор, готовлю ребят к поступлению в колледж, в Верхнем Ист-Сайде.
– Федерико тоже работать в Верхнем Ист-Сайде, – гордо сказала Гера.
– Я знаю. – Ной слегка кивнул, словно соглашаясь, что да, это очень престижно.
– Какая интересная у вас работа, – продолжала Гера, – у вас, верно, клиенты – богачи? Как они, успешные люди, при деньгах? Парк-авеню, Мэдисон-авеню – вот где настоящая жизнь, не то что… – она пренебрежительно махнула рукой в сторону окна, – здесь.
– Мои ученики из состоятельных семей, это так, – уклончиво ответил Ной.
– Да, – мечтательно сказала Гера. Она положила руку на мускулистую ногу своего сына. – Я уже потерять надежду, что мой Федерико когда-нибудь сделает нас состоятельными людьми. Но Титания – вам надо с ней знакомиться, такая умничка, такая красивая девочка. Брильянт. – Гера уставилась на Ноя блестящими глазами, во взгляде сконцентрировалась вся сила убеждения. – Она чудесная. Когда-нибудь вы с ней познакомиться и тогда увидеть.
Он сделал еще глоток и с удивлением увидел, что выпил весь стакан, и желудок не воспротивился. Гера налила ему следующий.
Перед самой полуночью дали электричество. Над головой засветилась лампа с бахромчатым абажуром, и они отпраздновали это событие как помолвку – чокаясь стаканами и крича.
Когда Ной вернулся домой, на оставленном им подзаряжаться мобильнике его ждало три сообщения.
«Ной, здравствуйте! Это доктор Тейер, мама Дилана. Позвоните мне, пожалуйста. Для вас есть срочное дело».
«Ной, это доктор Тейер, мама Дилана. Плохие новости. Позвоните мне, как только это получите».
«Ной, позвоните мне сейчас же. – Пауза. – Это доктор Тейер, мама Дилана».
Ной колебался: была почти что полночь. Но он вспомнил, что как бы поздно ни уходил он от Дилана, она еще не спала и читала; вспомнил темные круги у нее под глазами. Она еще не спит. Он раскрыл записную книжку и пробежал взглядом по телефонам Тейеров: офис, офисный факс, домашний факс, мобильный Дилана, мобильный Таскани, мобильный доктора Тейер. Домашний, линия Дилана, домашний, линия Таскани, домашний, линия доктора Тейер.
– Алло? – Голос у нее звучал одновременно резко и сипло, словно у заговорившего ворона.
– Доктор Тейер? Здравствуйте, это Ной. Надеюсь, я вас не побеспокоил?
– А, Ной. Я не была уверена, что вы возьмете на себя труд позвонить мне сегодня.
– Естественно, я не мог не позвонить. У вас был такой встревоженный голос. Что случилось?
– Не знаю, заметили ли вы, но у Дилана совершенно нет успехов в вашей с ним работе. Я только что нашла в его столе стопку его табелей – я уж не знаю, сам он решил прятать их от меня или вы вместе до этого додумались – но его баллы просто ужасны.
– Я каждую неделю знакомил вас с результатами оценочных тестов, я знаю, что они низкие, но…
Экзамен в субботу, Ной, не в следующем месяце, не в мае, а в субботу. Что вы скажете мне, если выяснится, что я потратила пятнадцать тысяч долларов на то, чтобы результаты оценки знаний моего сына оставались ничтожными? Все его будущее зависит от этого. Я знаю, что вы делаете все, что в ваших силах, я уверена, что вы делаете все, что в ваших силах, но вы молоды и не сталкивались со случаями, подобными случаю Дилана. Ему необходима мотивация.
– Ему действительно необходима мотивация, – сказал Ной, стараясь, чтоб его голос не звучал сухо.
– И что же? Это его вина? Не хотите ли вы сказать, что Дилан в принципе не поддается обучению?
– Нет, конечно, нет…
– Потому что вы были бы не первым. У многих, очень многих опускались руки. Иногда мне кажется, что эти люди были правы. – Она замолчала. Ной слышал в трубке ее дыхание. – Я надеюсь, вы не думаете, что я вас в чем-то обвиняю, Ной.
Ной лежал на не заправленной с утра постели, устало нежась на ветхих простынях. Он думал, что этот разговор мог быть совсем другим, если бы доктор Тейер увидела, где он сейчас находится, осознала огромную разницу между ее и его жилищем, ее и его постелью. Она, вероятно, на худой конец представляла его в какой-нибудь мансарде там же, на Манхэттене.
– Я искренне полагаю, что сделала все, что было в моих силах, но это не помогло, – говорила доктор Тейер. Очевидно, ее беспокойство просто переполнило чашу. На мгновение Ной разозлился на нее за то, что она не может вникнуть в жизнь собственных детей, но тут же сердце у него дрогнуло: он осознал, что никому в мире нет дела до забот и тревог этой женщины. Несмотря на все свои миллионы и армию служащих, она была обычной одинокой мамочкой, такой, как мать Ноя, одержимой тем, как бы помочь своим отпрыскам, и не знающей, с кем поделиться своими горестями. Она окружает детей заботой, но ее благие намерения улетучиваются, уходят в песок и никогда не вознаграждаются. Но чем же он может ей помочь? И что она от него хочет?
– Дилану будет нелегко справиться с этим заданием, но в любом случае придется постараться. Он получил всю возможную поддержку. – Ной поморщился: ему все-таки не удалось удержаться от иронии.
– Что ж, это возвращает меня к тому, что я вам намеревалась сказать. У Дилана до вас уже было два репетитора, которые брались подготовить его к СЭТу, и лишь вы один по крайней мере все еще продолжаете им заниматься. Я хочу, чтобы он знал, что я сделала для него все, что могла, поэтому я до сих пор считаю ваше присутствие целесообразным. Вы находитесь рядом с ним, вы даете ему почувствовать, что мы оба всегда готовы ему помочь. Я хочу, чтобы мои дети это чувствовали. Вот почему я хочу, чтобы вы занимались также и с Таскани.
– Таскани!
Ной боялся, что доктор Тейер сейчас пригласит его поужинать вместе или сдать экзамен за Дилана. А он не был готов воскресить в памяти это темное пятно своей биографии.
– Да. Она в этом году поступает в пансион, и ей нужно будет сдавать тест. Как он там называется? Эн-ШВЭ
[6]
? Экзамен через три месяца, значит, сколько нам занятий в неделю потребуется? Три?
