– Серьезно, парень, – сказал Ной, – тебе еще рано начинать паниковать. Я серьезно. У нас еще есть время. Не заморочивайся.
Рафферти сжал кулаки и ударил себя по бедрам:
– Вот дерьмо! У всех, у всех набирается больше двух тысяч. А я не смогу попасть даже в какой-нибудь засранный Ниагарский филиал
[25]
! – Он взглянул на свои покрасневшие кулаки, и тут в голову ему закралась новая мысль. Он повернулся к Ною: – «Не заморочивайся» ? Да кто вы такой, чтобы мне это говорить? Это вы облажались по полной.
– Послушай, – сказал Ной, – нет нужды кого бы то ни было обвинять, потому что ничего еще не произошло. У нас достаточно времени.
– Да, да, вешайте мне лапшу на уши. Шесть недель. Тоже мне «достаточно».
– И майский СЭТ – это не последний шанс. Всегда можно пересдать в октябре или ноябре.
Рафферти уставился в потухший экран.
– А какие результаты у Кэмерон? Элиза и Гаррет сказали мне, сколько у них, а она никогда не говорит.
– Ты же знаешь, я не могу тебе ответить на этот вопрос.
– Она тоже облажалась? Вы, типа того, ни хрена не сумели сделать?
Разговор принял деликатный оборот. На мгновение Ною захотелось сказать Рафферти правду – что У Кэмерон все хорошо, – лишь бы только тот от него отвязался. Но тогда Рафферти будет казаться, что только он один не успевает. И Ной принял решение, о котором тут же пожалел: он промолчал.
– Ага! – закричал Рафферти. – Я угадал! У Кэмерон тоже ни хрена не выходит!
– Брось, – резко сказал Ной, – немедленно перестань.
Дверь открылась. В проеме стояла мать Рафферти, в руках у нее была еще одна вазочка с чипсами.
– Я подумала, может, вы хотите чипсов, – сказала она, голос у нее дрогнул. В комнату она не заходила, а так и осталась стоять на пороге, прижимая к груди вазочку. – О чем вы тут говорили? Почему ты так разволновался, Рафферти?
– «Почему ты так разволновался, Рафферти? Почему ты так разволнова-а-ался? » Да потому, что я не поступлю ни в какой колледж, мама.
– Конечно, ты поступишь в колледж. – Миссис Зейглер поднесла руку к горлу. На лице ее читалась неуверенность. Она взглянула на Ноя, ища подтверждения.
– Конечно, – сказал Ной, – как я и говорил, это…
Но Рафферти успел заметить колебание матери.
– Вот видишь, даже ты не веришь, что я поступлю!
– Ну, солнышко, – миссис Зейглер потерла горло, – я же ничего в этом не понимаю. Мы должны довериться Ною.
– Да, – проговорил Рафферти, шлепаясь на стул, – я должен довериться Ною.
Ной переводил взгляд с Рафферти на его мать. И как она внушила своему сыну мысль, что он может не попасть в колледж?
– Хватит, Рафферти, – сказал он. – Конечно, ты поступишь в колледж. Ты же умный парень. Зачем волноваться раньше времени. Теперь вот что. Сегодня мы займемся пропорциями. Нужно, чтобы ты как следует сконцентрировался.
– Да, сконцентрируйся на пропорциях, солнышко, – сказала миссис Зейглер и затем великодушно ушла, унеся с собой чипсы.
Рафферти и впрямь удалось сконцентрироваться на соотношении коров и свиней на ферме мистера Коуэлла, но отвечал он Ною с такой ненавистью, будто камнями швырял. Эти сто минут показались Ною чуть ли не самыми долгими в его жизни.
* * *
Когда без четверти шесть в понедельник утром прозвенел будильник, Ной еле сумел выбраться из постели. С занятий он вернулся только в одиннадцать, спать лег в час и чуть не всю ночь проворочался, вспоминая, каким дрожащим, озабоченным голосом прощалась с ним миссис Зейглер в напоминающем грот коридоре. Проснувшись, он долго не вставал, лежал, уставившись в простыню и считая вылезшие из наволочки нитки. Лишь обеспокоенный голос Олены заставил его подняться. Он быстро принял душ и выпил три чашки кофе, помогая Олене разобраться в алгебраических премудростях. Его порадовали ее решимость и энтузиазм, прощаясь, он лишь слегка чмокнул ее в щечку (в конце концов, она все-таки его ученица) и, немного приободрившись, поехал к Таскани. Мобильник он, однако, не стал включать, опасаясь истеричного сообщения, которое, конечно же, не преминула оставить миссис Зейглер.
Войдя в вестибюль, Ной услышал доносящийся из недр квартиры голос звавшей его доктора Тейер. Он нашел ее в кабинете, точнее, в той его части, что была переоборудована в мини-спортзал. Она стояла на беговой дорожке, ее узкие ступни словно вбивали в движущуюся ленту гвозди Лиф гимнастического костюма был не совсем ей впору и с каждым движением из него выглядывал краешек соска. Ной перевел взгляд на книжную полку у нее за спиной.
– Доброе утро, доктор Тейер, – сказал он.
– Доброе утро, Ной, – тяжело дыша, отозвалась она, – ну как, не покалечили сегодня еще какую-нибудь юную особу?
Ной подумал, сколько она еще будет вспоминать эту историю.
– Нет, нет. – Он изобразил смешок.
– Вот и прекрасно, – засмеялась она. Тренажер переключился на большую скорость. Она схватилась за бока и принялась хватать ртом воздух, не поспевая за собственными ногами.
– Ну что же… – начал Ной. Зачем она его сюда позвала? – Как вы поживаете?
– Я, – выдохнула доктор Тейер, – чудно, благодарю. Сейчас… закончу. – Она несколько раз нажала на кнопку и перешла на ходьбу. – Вот так лучше. Короче говоря, Ной, как я понимаю, вам звонил мой муж. – Она подмигнула, словно говоря «этот пройдоха».
– Да, – подтвердил Ной, – как я понял, ему нужен был совет по поводу агентства репетиторов, которое он собирается открыть.
– Вот именно, – сказала доктор Тейер, – оно самое. Подумайте как следует. И не чувствуйте себя обязанным ему помогать.
– Хорошо, – согласился Ной, не сводя глаз с книжной полки. Она намекала, что ему не стоит соглашаться на предложение ее мужа, – что он мог тут сказать?
– А как Таскани? – спросила доктор Тейер.
– Очень хорошо. Она молодец.
– Похоже, что мы подыскали ей школу. Подумываем о «Маунт-Оук».
– Прекрасно. Ей там понравится.
Доктор Тейер переключила тренажер на еще меньшую скорость, так что дорожка еле ползла, потом повернулась и зашагала спиной вперед.
– Но есть кое-что более важное, о чем я хочу с вами переговорить. Дилан. Я совершила ошибку. Вчера его приняли в Нью-Йоркский университет.
– Очень хорошо, – проговорил сбитый с толку Ной.
– Его взяли в спортивную команду. Но НАСС
[26]
требует, чтобы у каждого члена сборной был определенный средний школьный балл и сумма баллов за СЭТ. Средний школьный был, как вы, наверное, помните, у Дилана невысок. Так что на СЭТе ему нужно набрать как минимум 1580 баллов. Но до сих пор он набирал лишь 1540.
