— Я же женщина, Виталий Игоревич. Вы что, боитесь женщин?
В нашем разговоре снова возникла пауза. Челноков думал. На этот раз я не торопила его. От следующего ответа зависело, познакомимся мы с ним сегодня или я ни с чем уберусь восвояси.
— Хорошо, — прозвучал наконец ответ. — Дайте трубку охраннику.
Я послушно исполнила его пожелание.
С минуту камуфлированный слушал указания шефа, затем повесил трубку.
— Оружие есть? — грозно спросил он меня.
Скажи я, что нет, он, думаю, даже обыскивать меня не стал бы. И так был уверен, что нет. Но я решила быть честной с парнем:
— Есть.
Брови его поползли вверх, а рука непроизвольно потянулась к кобуре на боку.
Я не стала его искушать.
— Вот, — лихо достала из-за пояса револьвер и положила на стол. — Не потеряй. И не играйся с ним. Эта штука стреляет.
Цербер переводил взгляд то на меня, то на револьвер и моргал глазами.
— Я могу подняться? — поинтересовалась я.
В ответ он лишь кивнул.
— Этаж какой?
— Второй.
На второй этаж я могла подняться и пешком, но предпочла воспользоваться услугами лифта. Чего зря туфли обивать?
Дверь кабинета Челнокова я нашла без труда. На ней была прибита табличка следующего содержания: «Челноков Виталий Игоревич. Президент торговой корпорации „Старт“».
Я смело постучала.
— Войдите, — разрешил хозяин кабинета.
Дважды просить меня было не нужно. Я вошла и закрыла за собой дверь.
Мужчина, которого я сразу же увидела, сидел за большущим, во всю стену, столом спиной к окну и лицом к двери. Виталий Игоревич Челноков был похож на хищника. Такие же маленькие цепкие глазки, вытянутые скулы, волосы ежиком. Картину довершал слегка приплюснутый нос.
Одевался Челноков, на мой взгляд, не так, как подобает президенту крупной корпорации. На нем были узкие джинсы и цветастая футболка навыпуск. На ногах кроссовки. Все это я заметила, когда при моем появлении он поднялся и вышел из-за стола мне навстречу.
— Охотникова? — пролаял он.
— Угадали с первого раза. А вы — Челноков?
— Да. Зачем вы хотели меня видеть? — своим цепким взглядом он сверлил мне переносицу.
— Меня интересует тендер.
— В каком плане?
— Хочу принять в нем участие.
— Вы шутите? — вскинул брови Челноков.
— С чего вы так решили?
— Списки участников уже утверждены. Никакие изменения и дополнения не принимаются, — проинформировал он меня.
— Мне известно об этом, — ответила я. — Поэтому и пришла к вам.
— Не понял.
— Предлагаю взять меня в долю, — выдала я.
— Вы сумасшедшая?
— Нисколько. Подумайте, что вы теряете, Виталий Игоревич? Я вкладываю деньги. Каждому из нас в этом случае контрольный пакет акций достанется вдвое дешевле…
— Но и акций вдвое меньше, — бестактно перебил Челноков.
— Полновластным хозяином завода будете вы, — уверила его я.
— А вы?
— Я буду просто получать определенный процент с прибыли.
— Ерунда какая-то, — произнес он. — Зачем вам это нужно?
— Скажем так, у меня сейчас есть деньги и я хочу их выгодно вложить.
После этих моих слов в разговоре наступила пауза. Я не сомневалась в том, что Виталий Игоревич откажется от моего предложения. Если судить по спицинскому досье, он не очень хорошо смыслил в бизнесе. Катился по инерции по протоптанной отцом колее. Поэтому ждал подвоха отовсюду.
— Знаете что, — сказал наконец Челноков, — убирайтесь-ка вы к черту!
Он меня не разочаровал.
— Почему?
— Не для того я заварил всю эту кашу, чтобы в итоге с кем-то делиться, — изрек он.
Я насторожилась.
— Как это вы заварили, Виталий Игоревич? — осторожно поинтересовалась у него.
— А так. — На месте Челнокова я не стала бы делиться с кем попало, вроде меня, своими скрытыми замыслами. Но он поступил иначе. Может, оттого, что не страдал огромными умственными способностями, а может, просто посчитал меня выжившей из ума дамочкой, совершенно не представляющей никакой опасности для его персоны и уж тем более для его планов. Впрочем, я этого и добивалась. — Если бы не моя инициатива, контрольный пакет акций прилип бы к рукам горкоимущества до конца жизни. Это я поднял вопрос о тендере.
— Вы не могли бы мне пояснить суть дела, — попросила я. — Если это не секрет, разумеется.
— Не секрет, — рявкнул он. К счастью, Челноков страдал болтливостью. — Могу и сказать. Контрольный пакет акций авиационного завода принадлежит городскому комитету по имуществу. Служащие завода также являются держателями акций, но государство фактически обворовывает их. Вот я и решил восстановить справедливость.
— Каким образом?
— Надежда, моя жена, в свое время работала на этом заводе. У нее имелись свои акции. Она передала их мне. Еще часть акций я купил у других служащих. Причем в денежном вопросе, заметьте, я их не обидел. И вот когда у меня уже тоже скопился весомый пакет, я поднял вопрос об аукционе, — заключил Челноков.
— Постойте, — сказала я. — Вы что, хотите сказать, что никто другой не имел права поднять этот вопрос?
— Ну, разумеется.
— И как много у вас акций?
— Двадцать процентов. Если я приобрету еще и контрольный пакет, у меня будет около восьмидесяти.
— Весомо, — вынуждена была признать я.
— Еще бы! — хищно ухмыльнулся Челноков. — А вы говорите, делиться. Что я — дурак, что ли? И так конкурентов налетело — тьма. Как мухи на…
— Скажите, Виталий Игоревич, — поспешила прервать его я, предотвращая очередную гадость. — А если вы проиграете?
— Не проиграю, — категорично заявил он. — Буду биться до последнего и не проиграю.
Завидная уверенность. С чего бы это? Подобное заявление Челнокова наводило меня на некоторые размышления.
— Значит, не берете меня в дело?
— Не беру.
— Жаль, — я состроила разочарованное лицо. — Придется поискать другие способы капиталовложения.
— Поищите, поищите, — скривился Челноков. — Кто ищет, тот всегда найдет.
— Сожалею, Виталий Игоревич, что делового разговора у нас с вами не получилось. Извините за вторжение.
— Ничего, — отмахнулся он. — Если бы мне удалось отшить всех желающих прибрать завод к своим рукам так же легко, как и вас, то было бы просто замечательно.
