Лев по домашнему телефону не отозвался. И по мобильнику оказался недоступен. Теперь она могла с чистой совестью отложить разговор до вечера.
Василий, как и договорились, позвонил в домофон ровно в четыре. Она спустилась. Возле подъезда стоял серый «Ауди». Василий вышел навстречу и открыл заднюю дверцу. «С шофером приехал, — отметила Ира. — Ой, пыль в глаза пускает!»
Как оказалось, Ирина была не права. Как объяснил Василий, после вернисажа намечен банкетик, потому и за руль сам не сел.
«Любит выпить», — невольно констатировала Ирина.
Вдовец весь путь до галереи громко разглагольствовал на тему, какие они близкие друзья с виновником торжества, как тот настойчиво просил его сегодня быть, как обрадуется, увидев его со столь очаровательной спутницей, сколь растет знаменитость этого художника, как неуклонно дорожают его работы и так далее и тому подобное в том же духе.
Выставка располагалась в нескольких залах галереи, заполненных народом. То и дело мелькали лица, знакомые Ирине по телеэкрану, газетам и журналам.
Василий потащил Ирину знакомить с художником. Впечатления она на него явно не произвела. Он бегло кивнул, потрепал Василия по плечу, бросил ему пару слов и переключил внимание на кого-то еще.
— Могучий человечище, правда? — с восхищением произнес вдовец.
Ирине возразить было нечего. Художник был почти двухметрового роста, с полуметровой смоляной бородой, с косой саженью в плечах и по меньшей мере пятидесятым размером ноги. Сапожищи на нем, во всяком случае, были огромные, хромовые, и брюки он в них заправил.
— Соль русской земли, — продолжал восторгаться вдовец.
Ирина молча кивала.
— Пойдем, работы его покажу! — захлебывался от преклонения Василий. — Сама убедишься, какой грандиозный художник. Нет, конечно, пока не Шилов… А-а-а, — по-своему истолковал ее молчание он, — тебе, наверное, Глазунов больше нравится.
— Да, в общем, я между ними особой разницы не вижу, — сказала Ирина, которой уже не нравились ни тот, ни другой ухажер.
Василий растерянно промолчал, потом вдруг улыбнулся.
— Да ты не робей. Я в этом искусстве тоже мало чего понимаю. Но талант-то сразу видно.
Вот, возьми, Айвазовский: мощь! Каждому ясно. Или там Шишкин. Спору нет. А вот эти кубики всякие…
— Вы имеете в виду «Черный квадрат»? — поинтересовалась она.
— Ну хоть бы и его. Как его… этого? Который нарисовал.
— Написал, — поправила Ирина. — Малевич.
— Вот! Даже фамилия соответствующая. Намалевал! Так и я могу. А ты попробуй, чтобы картина тютелька в тютельку как в жизни получилась. Не каждому дано. А вот у Андрюхи выходит. Смотри!
На Ирину с холста взирал Жириновский во всех подробностях, вплоть до последней поры на носу.
— А этот! — уже демонстрировал ей следующее полотно Василий.
Ирина увидела портрет писателя Валентина Распутина — тоже очень натуралистический. Потом пошла череда среднерусских пейзажей! В основном осенних. Однако осень была не сияющая, золотая, а глубокая, унылая, переходящая в зиму. С почерневшими голыми ветвями и пожухшей ржавой травой.
— Сила, да? — осведомился вдовец.
— Да как-то мрачновато, — выдавила из себя Ирина.
— Так ведь думает человек, — на полном серьезе отвечал ее спутник. — Жизнь-то у народа какая тяжелая, вот он настроение и отображает.
И Ирине в который раз нечего было возразить. Они перешли в третий зал. Натюрморты. Неизменный элемент каждого — водка «Гжелка». А в остальном — что придется: «Гжелка» и яблоко, она же и карамелька, или селедка, или… мертвый фазан. Нашелся даже натюрморт с «Гжелкой» и черепом.
А потом Ира вдруг увидела Льва. Не на портрете — живого. Он застыл, с недоумением глядя на нее.
— Здравствуйте! — воскликнула она и немедленно, лебезящим тоном, который ей самой был противен, принялась оправдываться. — Вот интересно встретились! А меня, знаете, совершенно неожиданно Василий пригласил. Потому что случайно оказалось, что этот художник его друг, и он его пригласил. А он — меня. Правда, забавно.
— Ну да, — мрачно бросил Лев, с неприязнью косясь на похлопывающего его по плечу сияющего Василия.
— Мы тут уже все осмотрели, а вы? — продолжала, ненавидя себя, тараторить Ирина. — Вам понравилось?
— Нет, — коротко бросил Лев.
Василий в этот момент бросился обнимать еще какого-то знакомого, оставив Иру со Львом один на один. Воспользовавшись ситуацией, она сказала:
— А я вам сегодня утром звонила, но вас не было.
— Хотели пригласить третьим? — криво усмехнулся он.
— Зачем вы так? Хотела вас поблагодарить.
— За что? — вытаращился на нее Лев.
— За цветы.
На лице его воцарилась еще большая растерянность. Вдруг он улыбнулся:
— За то, что не завяли? Ну правильно. Я от чистого сердца.
— При чем тут не завяли? — настала очередь растеряться Ирине. — А-а, вы про вчерашние! Они действительно не завяли, но я имела в виду другие.
— Какие?
— Утренние.
— Я у вас на ночь не оставался.
— Знаю, — улыбнулась Ирина. — Просто мне утром кто-то принес ирисы.
— Не я, — опять насупился Лев. — Может, этот… Василий?
— Что вы! Только не он. Мы с ним сегодня первый раз после Нового года увиделись.
— Ладно. Сами с цветами разбирайтесь. Как я понял, в субботу все отменяется?
Ей, как и вчера, сделалось его жалко.
— Да нет, только если у вас планы не изменились.
Настроение у него вновь поднялось.
— У меня все остается в силе. Только как же этот? — кивнул он на обнимающегося с толстой теткой в бриллиантах Василия.
— Во-первых, мы с вами раньше договорились, — улыбнулась Ирина. — А во-вторых, мне просто было любопытно попасть на вернисаж.
— И вам это нравится? — Лев обвел неприязненным взглядом стены зала.
— Не слишком, — призналась она.
— А по-моему, вообще дрянь, — сказал он. — Я лично собираюсь уходить. Пойдемте вместе?
— С удовольствием бы, но неудобно. Все же человек меня пригласил.
— Ира, иди к нам! Познакомлю! — завопил Василий.
Лев поджал губы.
— Он уже с вами на «ты»?
— Перешел в одностороннем порядке. Но я с ним на «вы».
Лев остался доволен.
— Тогда до субботы. Жду с нетерпением встречи. Он скрылся в толпе, а Ирина пошла знакомиться.
XI
На банкете Ирина пожалела, что не удрала со Львом. Василий уделял больше внимания спиртному, чем ей, и результаты не замедлили сказаться. Глаза у вдовца налились кровью и выпучились, нос опух, язык заплетался. При этом он продолжал усиленно тыкать ей и, когда между рюмками вспоминал об Иринином присутствии, принимался весьма фамильярно хватать ее за все выступающие части тела. В очередной раз увернувшись от его рук, она твердо решила: с этим кавалером надо завязывать. Раз и навсегда! Впрочем, кто ее заставляет тут дальше торчать?
