Крамер встал на четвереньки и начал как-то по-собачьи отряхивать грязь с плаща.
— Ну и ну… — выдохнула я. — А ты еще говорил… что тебе показалось насчет «хвоста»!
Крамер, все еще сидя на асфальте, взглянул на картину недавнего побоища и, разведя руками, выговорил лишь:
— Ну, блин!..
— Как сказал слон, наступив на Колобка, — зло откомментировала я.
— Эти уроды были в моем доме, они хотели меня сцапать или просто грохнуть, — сказал он. — По крайней мере, вот этот, белобрысый, там был! Честное слово, мне надоели эти батальные сцены! Ну сколько можно! Хотели, называется, попить пивка в хорошем кафе, в «Брудершафте»!
Я оглянулась в сторону автобуса и увидела удаляющуюся от него фигурку в сером плаще. Аладьин, конечно же, это он! Я кивнула Вове:
— Последи за ним! Потом звякнешь мне на мобильный.
— Раскололи твой мобильный, — сказал тот без особого оживления. — Черт с ним. Постараемся быть побыстрее! Но только прежде я пару вопросов задам ребятишкам…
Задавать эти вопросы толстяку с пробитой головой, лежащему носом в луже, было бы явно бессмысленно. Потому я и Крамер направились к парню с поврежденной ногой.
Я, наклонившись над ним, приставила пистолет к его голове и сказала:
— Ну, кто вас послал? Кто?
— Да пошла ты! — прохрипел он, не проявляя ни малейшей фантазии в своем коротком ответе.
— Вы из Москвы, — сказала я. — У вас московские номера под фальшивыми тарасовскими. Кто вас сюда прислал?
Белобрысый продолжал отрицать все на свете.
— Вот что… ты, — с трудом проговорил парень, — я вам все равно… так что не… а ты, сука!.. — рявкнул он на меня так, как будто не лежал в грязи с перебитой ногой, а стоял надо мной с пистолетом и выбивал из меня нужные сведения. — Ты, тварь, вообще радуйся… ты полезла не в свое дело! А я, — неожиданно спокойно прибавил он, — а я все равно ничего не знаю, так что можешь не корчить из себя следака.
Крамер вдруг коротко размахнулся и пнул его ногой с такой силой, что парень дернулся и потерял сознание.
— Зачем? — воскликнула я. — Он… сказал бы…
— Что я, с ним сюсюкаться буду, они меня чуть не убили… — ответил он с яростью. — К тому же, ты сама говорила, что у нас нет времени. Посмотри, где он, Аладьин этот. Кажется, пошел туда.
И он ткнул пальцем в серую пелену усиливающегося дождя.
— Ты прав, — решительно сказала я. — Нечего терять время. Поехали!
И я направилась к машине. Видок у нее был еще тот: дверь со стороны водителя оторвана, лобовое стекло прошито пулей, капот забрызган грязью — не определить, какого, собственно, цвета моя многострадальная машинка.
Старушки и пьяный дедок промокли под дождем, но от интересного зрелища оторваться не смогли. Теперь же медленно потянулись в разные стороны. Тема для разговоров на ближайший год теперь у них появилась. И превосходнейшая! Крамер подобрал валяющуюся в грязи дверцу и сунул ее в багажник.
— Агхиневегно, — визгливо добавил он, выбрасывая вперед руку с указующим пальцем, — не по-магсистски! Опогтунисты! Это меньшевистские штучки!
— Ты, Вова, неисправим, — устало сказала я.
Глава 20 ПРИЯТНЫЙ РАЗГОВОР НА НАДГРОБНОЙ ПЛИТЕ
Аладьин шел по дороге. Его серый плащ развевался на ветру. Я задумчиво произнесла:
— Кажется, понятно, куда он направляется.
— И куда? — осведомился Вова.
— На кладбище!
— Как бы нам с тобой туда не загреметь не вовремя, — буркнул он, — а то в последнее время все словно сговорились отправить нас в этом направлении. Вот и сегодня…
— Ты, кстати, так и не сказал, что они к тебе так привязались? Да еще с московскими номерами. Ты же в свое время жил в Москве?..
Он заметно скривился:
— Да ты в свое время тоже жила в Москве, если уж на то пошло, Женя. И вообще…
— Ладно, — сказала я. — Потом поговорим.
А Аладьин все шел вперед. Он брел, опустив голову, и глядел себе под ноги.
Я оказалась права относительно его маршрута.
Маленькое местное кладбище располагалось на холме, рядом с котловиной, которую последние дожди превратили в настоящее болото. Несколько участков, размещенных на просевшем пласте почвы, ушли под воду. И то, что предстало передо мной в рассеянном вечернем свете сквозь клочковатые тучи, уцелевшие после недавнего дождя, оказалось неожиданно жутким. Черная громада кладбищенского холма, изогнутый металлический хребет ограды, черная щетина леса неподалеку — все это казалось неописуемо далеким от малейшего очага цивилизации.
— Мрачновато тут, — сказал Вова Крамер. — А наш подопечный-то куда делся? Включи фары!
Дальний свет фар отразился от спокойной глади воды, над которой там и сям торчали покосившиеся разлапистые деревца, черные кресты и ограды — и выхватил из клубящегося полумрака несколько могил, силуэты деревьев и метнувшуюся вдоль ограды темную фигурку. Свет вспугнул ее, словно зайца. Фигурка качнулась и побежала в глубь кладбища.
— Ну вот, спугнули! — недовольно сказала я.
— Таинственный тип, — отозвался Крамер. — Только мне кажется, зря мы сюда приперлись. Только проблемы себе заработали! С этими уродами! Единственное, конечно, что мы можем узнать… чью могилу он посетит? Потому что…
— Мне тоже кажется, — перебила я, — что Аладьин — это кличка, псевдоним. Наверно, ходил с этой лампой, а самая известная по сказкам лампа — лампа Аладдина. А кто-нибудь не понял, решил, что Аладьин — просто фамилия такая.
Крамер неуверенно кивнул.
Я вышла из машины.
— Пойдем. Глянем, где он там. Только, толку от этого будет…
Под ногами была чахлая, словно изжеванная желтая травка. Торчали лопухи. Покосившийся, ушедший в воду край маленького кладбища выглядел жутко: торчащие из воды, словно призрачные тени из слепого матового зеркала, кресты, памятники, голые осклизлые кусты и оградки. А над всем этим в напоенном стылым безмолвием воздухе висела впаянная в черный холм тень старой часовенки, вокруг которой было сосредоточено наибольшее количество могил.
Кажется, именно в том направлении ушел таинственный человек, которого мы так тщательно (и, похоже, безуспешно) преследовали.
— Да, тут невесело, — сказал Вова, оглядываясь по сторонам. — Лично мне даже больше нравилось в бункере у этого… у Маркаряна. Хотя кисло и там, и там. Хрен редьки не слаще, что называется.
— Вова, не зуди под ухо, — раздраженно сказала я. Под ногами чавкала вода, а я была так изваляна в грязи, что любая свинья на моем фоне показалась бы английской леди. — И так тошно, а тут еще ты со своим хреном!
Фраза прозвучала двусмысленно, Вова фыркнул. На этом обсуждение прекратили, и дальше наша прогулка по кладбищу проходила в молчании. На одну секунду мне пришла в голову идиотская мысль, что Аладьин на самом деле — покойник и пришел по месту прописки, на здешнее кладбище. Отсюда и все мистические штучки в этом деле!
