Книга Спи, бледная сестра, страница 54. Автор книги Джоанн Харрис

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Спи, бледная сестра»

Cтраница 54

Он отвел взгляд и медленно кивнул.

— Я немного… устал, — ворчливо сказал он. — Я и представить себе не мог, что это будете вы. Друг Марты… — Он неловко пожал мне руку. — Вы просто застали меня врасплох, вот и все, — объяснил он, обретая прежнюю уверенность. — Проходите в гостиную.

Я осторожно пошел за ним, улыбаясь, но сохраняя обиженный вид.

— Бренди? — предложил он, наливая себе полный бокал.

— Чтобы не простудиться, — оживленно сказал я, приподнимая бокал.

Какое-то время мы пили молча.

— Ну, — наконец спросил я. — А где слуги?

— Я отпустил Тэбби в Клапам, повидаться с сестрой. Рождество, сами понимаете. А горничная Эффи в постели с зубной болью.

— Очень удачно, — заметил я. — Можно сказать, счастливое стечение обстоятельств.

Генри передернуло.

— Я представляю, что вы думаете, — довольно сухо сказал он. — Ситуация… безнадежно отчаянная. — Он судорожно сглотнул. — И все это мне крайне… неприятно.

— Ну разумеется, — дружелюбно сказал я.

Он метнул на меня взгляд, нервный и быстрый, словно птичий.

— Я… — Он запнулся, безусловно, как и я, сознавая нелепость ситуации. Ох уж мне эти салонные манеры!

— Поверьте, я прекрасно понимаю, — сказал я, чувствуя, что, если не заговорю, он на весь вечер застынет со стаканом в руке и бессмысленной извиняющейся улыбкой на лице. — Мне известно о… проблемах, которые доставляла вам бедная миссис Честер.

— Да. — Он энергично кивнул. — Она была больна, бедняжка, ужасно больна. Знаете, доктор Рассел — автор ряда книг о расстройствах психики — ее осмотрел. Она безумна. И никакой надежды на выздоровление. Мне бы пришлось отослать несчастную в специальное заведение. И представьте какой скандал бы разразился!

— А любой намек на скандал на данном этапе разрушил бы вашу карьеру, — серьезно согласился я. — Особенно теперь, когда ваша «Шехерезада» получила такое признание критиков. Я слышал, Раскин подумывает написать о ней статью.

— Правда? — Но он отвлекся лишь на секунду. — Так что вы понимаете… — продолжил он, — что наиболее гуманный выход… и самый простой… — У него снова задергался глаз. Он вытащил пузырек с хлоралом и быстрым привычным движением вытряхнул на ладонь полдюжины горошин. Поймал мой взгляд и спешно проглотил лекарство, запив бренди.

— Хлорал, — тихо сказал он, будто оправдываясь. — Мой друг доктор Рассел порекомендовал. От нервов. Ни вкуса… ни запаха. — Он запнулся. — Она не будет… страдать, — мучительно выдавил он. — Это было так… легко. Она просто уснула. — Долгая пауза, потом он повторил, удивленно, словно загипнотизированный звучанием слов: — Она уснула в Рождество. Знаете это стихотворение? Я написал картину по нему… — Он несколько минут таращился в никуда, открыв рот, с видом почти безмятежным, если бы не безжалостное подергивание жилки под глазом.

— Время как нельзя более подходящее, — бодро сказал я, взглянув на часы. — Ночь перед Рождеством — ни у кого не возникнет вопросов, что мы делаем на улице в такой час. Если и увидят, как мы несем тело, подумают, что просто наш приятель слегка перебрал, к тому же сейчас холодно, и наши шарфы, шляпы и плащи не привлекут внимания. А самое замечательное, что всю ночь будет идти снег — он скроет наши следы на кладбище. Время самое подходящее, Генри.

Воцарилась тишина. Он кивнул, соглашаясь со мной.

— Ладно, — беззаботно сказал я. — Где Эффи?

Он вздрогнул, словно его дернули за невидимые веревочки.

— В… своей комнате. — Меня позабавило, что в лице его больше было смущения, чем вины. — Спит. Я… я подмешал это в ее шоколад.

— Хорошо, — ровно произнес я. — А что вы скажете слугам утром, когда они поймут, что ее нет?

Генри, сжав губы, улыбнулся:

— Я скажу Тэбби, что Эффи отправилась проведать мать на Рождество. Скажу, что хочу сделать ей сюрприз, и попрошу Тэбби украсить дом. У нас должно быть все: омела, остролист, мишура, самая большая елка, которую она сможет найти… Займу ее делом. А сам отправлюсь в Лондон и куплю Эффи рождественский подарок, будто ничего не случилось. — На губах его играла чуть ли не умиротворенная улыбка. — Что-нибудь милое. Я оставлю подарок под елкой и попрошу Тэбби приготовить нам особенный ужин — что-нибудь, что Эффи действительно любит… — Он замолчал и нахмурился, словно внезапное воспоминание прервало поток мыслей. — Шоколад. Она любит шоколад… — Он снова замолчал, веко дергалось на невидимых нитях, потом с усилием продолжил: — Шоколадный торт или что-нибудь в этом роде, — сказал он. — Потом я буду ждать. Через некоторое время начну волноваться и пошлю кого-нибудь в дом ее матери узнать, почему она задерживается. Они вернутся и скажут, что ее там вообще не было. Тогда я вызову полицию и заявлю, что она пропала.

На миг, встретив его немигающий торжествующий взгляд, я почувствовал что-то похожее на восхищение. Интересно, я бы сохранил невозмутимость в подобных обстоятельствах? Не то чтобы я не проворачивал грязных делишек, но я ни разу в жизни хладнокровно не травил женщину — хоть это и не значит, что я никогда этого не хотел! Глядя на Генри Честера, на его белое лицо и этот застывший безжалостный взор, я подумал, что, возможно, недооценивал этого человека. Впервые он казался в полном смысле слова живым, хозяином своей судьбы. Человеком, который посмотрел в глаза своей вине со скупой горькой улыбкой и сказал:

— Ладно. Пошли. Я есть тот, кто есть.

Двойка кубков [33]

46

Представьте, как снежинка опускается в глубокий колодец. Представьте, как хлопья сажи падают с тусклого лондонского неба. Представьте это на миг.

Я парила сквозь слои тьмы, я танцевала на горных вершинах. Я видела, как рыцарь со связкой развевающихся знамен приветствовал даму в медной башне, видела табун белых лошадей, видела птицу-лиру с хвостом, подобным комете… Моя сумрачная сестра взяла меня за руку, и мы последовали за сонными приливами к берегам далеких морей, и она рассказала мне сказку о девушке, которая проспала сто лет, а все вокруг старели и умирали. Но у девушки был возлюбленный, который отказывался забыть ее, он охранял ее застывший сон и ждал, ждал — так сильно он ее любил. Каждый день он садился рядом и говорил с ней, и рассказывал ей о своей любви. Каждый день он расчесывал ее волосы и смахивал пыль и паутину с ее лица, и ждал. Время шло, он сделался стар и слаб, слуги его, думая, что он повредился рассудком, покинули его. А он все ждал. И в один прекрасный день, когда он сидел в последних лучах осеннего солнца, почти слепой и согбенный от возраста и тягот судьбы, ему показалось, что она шевельнулась, открыла глаза и проснулась. И он умер от радости, обнимая свою прекрасную возлюбленную и с последним вздохом выдыхая ее имя.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация