Недавнее известие по телевизору о гибели Марины Строгановой свидетельствовало о том, что ситуация складывалась чрезвычайно серьезная. Неприятели Дрозда, а наверняка они сейчас являлись и нашими противниками, за пять лет нисколько не угомонились. Враги все время находились где-то поблизости и не дремали.
Я мысленно прокрутила в голове тот злополучный эпизод возле моей конспиративной квартиры, когда мы с Крокусом по воле обстоятельств упустили девушку из виду. Тогда нападение осуществлял Кушак, вернее, его бравые ребята, но в корне это несильно меняло дело. Неужели он? В Тарасове Бурашников осел очень давно и вполне мог быть причастен к событиям пятилетней давности.
Я немедленно поспешила поделиться собственными умозаключениями с Графом. Выслушав мою гипотезу, Устинов поскреб пальцами подбородок и задумчиво произнес:
— Сомнительно.
— Почему?
— Я только сегодня познакомился с Кушаком, — пояснил он. — До этого лишь был наслышан о его персоне. Но знаешь, твой дружок не тянет на гангстера из Чикаго.
— Он мне не дружок, — поспешила я откреститься.
— Неважно. Версия не становится от этого тверже, но, если ты очень хочешь, я могу проверить этого типа.
— Каким образом?
— Скажем так, у меня есть свои средства, — напускал тумана Граф. — Не хотелось бы посвящать тебя во все тонкости.
Мне почему-то показалось в этот момент, что Олег откровенно ударился в дешевые рисовки, намеренно пытался произвести на меня необходимое впечатление. Я криво усмехнулась и хотела уже было прямо заявить Олегу об этом, но тишину трехкомнатной квартиры совершенно неожиданно прорезал громкий звонок в дверь. Я бросила взгляд на настенные часы за спиной Устинова, стрелки которых показывали двадцать минут третьего. Граф поднялся с диванчика. В его ладони, как по мановению волшебной палочки, возник компактный «марголин». Я непроизвольно поразилась этому факту. Давно уже не имела чести лицезреть представителей высшего эшелона власти с огнестрельным оружием в руках. Я тоже приняла вертикальное положение и вооружилась своим револьвером. Звонок повторился.
Граф жестом приказал мне оставаться на месте, а сам двинулся в коридор. Я не послушалась его и осторожно зашагала следом. Возле двери Олег остановился. Он не стал с ходу прикладываться к дверному глазку, а переместился немного влево и прислушался. Я взяла дверь на прицел. Ночной визитер в третий раз надавил кнопку звонка.
— Кто? — коротко поинтересовался Граф.
С лестничной площадки что-то ответили грубым басом, но я, находясь немного дальше Устинова, не смогла разобрать ни слова. Олег облегченно перевел дух и опустил руку с «марголиным». Оружие уставилось дулом в паркетный пол.
— Это Пастор, — проинформировал меня Граф и без всякой опаски провернул дверной замок.
Я отступила в сторону, и Олег проделал то же самое. Нашему старому знакомому Виталию Александровичу Монькину требовалось большое количество коридорного пространства. С момента нашей последней с ним встречи Пастор располнел еще больше и стал практически необъятным. К тому же при его двухметровом росте даже незначительное изменение в ширине производило должное впечатление. Волосы Виталия окончательно поседели. В остальном он не претерпел никаких изменений. Все те же проницательные карие глаза, нос картошкой и широкое скуластое лицо. На подбородке Монькина белел едва заметный косой шрам, а плотно прилегающие к черепу уши скрывались за роскошными бакенбардами.
— Между прочим, у меня нервы не железные, Пастор, — нравоучительно заметил Устинов, пожимая руку старому приятелю. — Мог бы и позвонить для приличия. Или не отключать собственный мобильник.
— У меня батарейки сели, Олег, — виновато пробасил Монькин и, тут же переключив внимание на мою персону, склонился в галантном поклоне: — Мое почтение, Женя. Как поживаешь?
Пастор проворно подхватил мою руку, и его пухлые губы мягко коснулись тыльной стороны ладони. Я даже не успела спрятать все еще покоившийся у меня в пальцах револьвер, но Монькин не обратил на это никакого внимания, распрямился во весь рост и улыбнулся.
— Спасибо, ничего, — ответила я. — А ты?
— Я? — Пастор поджал губы. — Я давно уже не живу, Женечка, а существую. Так, плыву по течению и часто задумываюсь, я ли управляю обстоятельствами, или все же обстоятельства управляют мной?
— Ну, понесло! — поморщился Граф. — На старости лет он вдруг ощутил себя философом, Женя. То ли Аристотелем, то ли Кантом. Я не знаю. Но разговаривать с ним стало значительно труднее, это точно.
— Не слушай этого недалекого человека, — парировал Монькин, обращаясь ко мне.
— Постараюсь, — заверила я Пастора.
— Ладно, — Граф вскинул руку вверх и пару раз хлопнул приятеля по плечу, — давай заходи и расскажи нам лучше, что тебе там удалось накопать.
Виталий Александрович не заставил себя упрашивать. И мы вернулись на кухню.
— Водички попить нету? — спросил Монькин, приземляясь на ближайший к нему стул, тут же жалобно заскрипевший под массивным седоком.
— Минеральная, — живо отреагировал Устинов.
— Давай.
Граф открыл холодильник и достал пол-литровую пластиковую бутылку нарзана. Наполнив стакан, Олег протянул его Пастору. Тот сграбастал хрупкую тару и в три глотка выпил содержимое и облегченно вздохнул:
— Замотался я, ребята.
— Виталий, не томи, — поторопил его Устинов. — Есть новости?
— Новости всегда есть, Олег, — неспешно вымолвил Пастор. — Без новостей не обходится ни один день.
Мне тоже не терпелось узнать, что именно раскопал или не раскопал Монькин, и в этом вопросе я целиком и полностью была солидарна с депутатом Государственной думы.
— Не нервничай, Граф. Все в елочку катит, — успокоил Олега Монькин.
— Нашел?
— Нашел.
Я подалась корпусом вперед и буквально впилась глазами в широкое лицо Пастора.
— Короче, тема такая. — Виталий Александрович прикурил от спички, бросил ее в стоящую рядом пепельницу. — Дрозд этот действительно был ментом. Фээсбэшником. Трудился на контору уже лет двадцать. Еще при КГБ начинал. До последнего своего задания, когда он стал напарником твоего брата, Граф, Дрозд, или в действительности Игорь Сергеевич Альтенгеров, дважды работал агентом под прикрытием. Обе миссии завершил успешно, за что получил нехилое повышение.
— А ближе к делу нельзя? — снова не выдержал Олег.
Но я не разделяла его нетерпения.
— Как ты все это узнал, Пастор? — спросила я Монькина.
— Информаторы, Женя, — лаконично ответил он. — Без информаторов сейчас никуда. Это основа всех основ. У меня в каждом городе имеются такие ценные ребятишки. Нашлись среди них и те, кто прекрасно знал Альтенгерова. А что касается последней миссии Дрозда, — вернулся к изначальной теме своего повествования Пастор, — то он занимался не просто выведением на чистую воду империи вора в законе Фартового. В его задачу входило выявление оборотней.
