– Вы что-нибудь нашли? – спросил я.
– Возможно, – ответил один из них, и это означало, что ничего не найдено.
Время тянулось очень медленно.
У Габриэль случались всплески активности. Она сидела без движения на диване, а потом вдруг вскакивала. Но не могла придумать себе занятие.
– Я снова обыщу дом, – говорила она.
Это позволяло хоть как-то убить долгие часы ожидания.
Мы ложились в постель, хотя понимали, что все равно не уснем.
Зазвонил телефон.
Мои глаза широко раскрылись, и меня ослепил яркий свет в комнате. Все лампы горели. Я заставил себя встать. Габриэль меня опередила. В три прыжка она преодолела лестницу и оказалась внизу, я отстал от нее всего на секунду.
Габи так быстро схватила телефонную трубку, что уронила ее.
– Да?! – На другом конце что-то говорили. – Да, – снова сказала она. Опять какие-то слова. – Ладно. Э-э. Да. Договорились. – Еще слова. – Думаю, вам следует поговорить с Салом. Он лучше владеет испанским. – На другом конце продолжали что-то объяснять. Она не передала мне телефон. – Хорошо. Спасибо. – Она повесила трубку.
– Что? – спросил я.
– Полиция получила наводку. Вероятно, они теперь знают, где находится Эми.
– Вероятно?
– Сначала они хотели сообщить, куда нам приехать и куда направляется полиция, но потом решили, что это трудно объяснить и что это может быть ловушкой.
– Ловушкой?
– Ну, понимаешь, если мы явимся в указанное место, там может ждать снайпер, который нас застрелит.
– Разве такое возможно? – удивился я.
– А разве можно было предположить, что нашу малышку украдут?
– Конечно, – согласился я. – Что теперь?
– Полицейские едут сюда, чтобы забрать нас.
Глава 35
Собирался дождь, поэтому на всякий случай мы достали полиэтиленовые дождевики. Я представлял мертвого ребенка: маленькое изуродованное тело в квартире, куда не проникает солнечный свет, где пахнет окурками и газом. Потом этот образ сменился другим: малышка жива и здорова, ее глаза следят за листком, который падает в ее переносную кроватку, она хватает его маленькой ручкой и пытается засунуть в рот; листок ей так же интересен, как и расстроенный родитель, который неожиданно появляется перед ней, подхватывает ее на руки и заливает слезами.
Прибыл полицейский, похожий на Шарля Азнавура. Я наконец уловил его настоящее имя. Унамуно. Еще одно баскское имя, которое нужно запомнить. Мне казалось, что я по-прежнему буду думать о нем как об Азнавуре.
Он сел в свою машину и повез нас сквозь темноту. Бесконечные неосвещенные деревенские дороги.
Мы долго молчали.
– Так что за наводку вы получили? – наконец спросил я.
Полицейский остановил машину и включил внутреннее освещение, чтобы изучить карту.
– Час назад нам позвонила женщина, по мобильному. Сообщила, что на пустыре найден пропавший ребенок.
– Что конкретно она сказала? – проговорил я.
– Не знаю, – ответил он. – Я был еще в постели.
Полицейские ложатся спать, хотя наш ребенок не найден?
– Выкуп потребовали? – спросил я.
– Насколько я знаю, нет.
До этого момента Габриэль хранила молчание, но теперь наклонилась вперед.
– Спасибо, – сказала она. – Как и любой другой, вы имеете право спать ночью. Спасибо, что приехали. Из-за нас столько проблем. Спасибо.
Ей удалось произнести все это по-испански.
Я живо представил, как Габриэль ждет, пока я забудусь сном, тайком покидает дом, чтобы позвонить по телефону. Очень легко купить дешевый мобильный и зарегистрировать его на чужое имя. Я ненавидел себя за то, что так думаю.
– Никаких проблем, – кивнул полицейский, положил карту и поехал дальше.
Мы свернули за поворот и увидели восемь полицейских машин, занявших всю обочину; их фары были включены на полную мощность. Они даже устанавливали дуговое освещение.
Габриэль была очень возбуждена. Она ерзала на месте и вертела головой во все стороны, чтобы не упустить ни одной детали.
– Поразительно, – сказала она. – Это так здорово.
Было похоже, что полицейские прибыли совсем недавно. Некоторые только выбирались из машин, другие ходили поблизости, ожидая приказа.
– Мы будем искать в районе железнодорожных путей, – сообщил Азнавур. – Мы получили довольно сбивчивые указания, возможно, это сделано намеренно.
Я тоже вылез из машины и огляделся. Мы находились рядом с мостом, где шоссе пересекало железную дорогу. Дуговое освещение направили на пути. Я решил, что это сделано для того, чтобы мы благополучно спустились вниз.
Один из полицейских достал из машины тонкий стальной чемоданчик, откинул крышку, затем прикрутил три ножки, и получился треножник. Он использовал его как походный столик. Он стал что-то отмечать фломастером. Подзывал разных людей, затем записывал их имена.
– Куда нужно смотреть? – спросила меня Габи.
– Не имею понятия.
– Вон туда, на железнодорожные пути, – сказал полицейский, стоявший у нас за спиной; он понимал по-английски.
Мы стали вглядываться во мрак. Дуговые огни только мешали: там, куда указал полицейский, была непроглядная тьма. Но дождь уже прекратился.
Полицейских разбили на несколько групп; они решили, кто куда направится, и записали это на походном столике.
Мы не привезли с собой фонари, поэтому трудно было определить, какая от нас может быть польза. Полицейские стали спускаться вниз по травяному склону. Мы последовали за ними.
– Вам туда нельзя, – заявил Азнавур.
– Почему? – спросил я.
– Это может быть опасно. Не забывайте, возможно, к делу причастна ЭТА. Они велели нам прийти в указанное место, а вдруг там окажется бомба. Никакого ребенка, только бомба. Мы не имеем права подвергать ваши жизни опасности.
Мы спустились уже на ярд или два. Два полицейских проследовали вниз мимо нас. А Азнавур по-прежнему загораживал нам путь.
– Там наша малышка, – напомнил я.
– Вот почему это может быть отличной ловушкой. Их не интересует выкуп: так почему они это делают?
– Не думаю, что здесь замешана ЭТА, – возразил я. – По-моему, это дело сугубо личное. Уверен, мы в безопасности.
– А я не уверен, – возразил он.
Тем не менее мы с Габриэль продолжили спускаться.
– Немедленно вернитесь и ждите в машине, – приказал Азнавур.
Мы вздрогнули и начали взбираться наверх. Какое-то время он наблюдал за нами, а когда удостоверился, что мы будем вести себя примерно, тоже направился вниз к путям.
