– Она такая, такая, такая…
– На ней что-то и шляпа…
Затем мне пришло в голову, что очень важно срочно дозвониться до моей матери. Я был так пьян, что с трудом нажимал кнопки телефона.
Ответа не было.
– Мы не подумали, что делать с ней, – напомнил я.
– В каком смысле?
– Ну, мы же возвращаемся в Англию, а она переезжает сюда.
– Отлично! – воскликнула Габи.
Я рассмеялся.
– Нет, – сказала она. – Мы что-нибудь придумаем. Она все равно будет жить поблизости от нас.
– Очень великодушно с твоей стороны.
– Почему?
– Но ты же ее не любишь.
– Ничего подобного, – заявила она. – Мне нравится твоя мать. Это ты ее совсем не любишь.
– Но ты же ее избегала.
– Нет, – возразила она. – Я ездила на работу, чтобы купить себе машину и разобраться со счетами кредитных компаний. Я не работала только пару месяцев, когда обустраивала дом и все такое. Мне нужны были деньги.
– Значит, ты не против моей матери. Это что-то новенькое.
У нас была та степень опьянения, которая позволяла нормально общаться, но любая перемена могла помешать разговору.
Я встал, чтобы сходить в туалет, и понял, что несмотря на все мои усилия, комната остается неустойчивой. Я заставил себя говорить внятно и медленно, чтобы меня услышали.
– Думаю, пора ложиться спать, – со второй попытки произнес я.
Мы вместе направились вверх по лестнице. Я держал в руках два стакана с водой, которая расплескивалась с каждым моим шагом. Габриэль несла ключи от комнаты Эми. От ее золотой клетки. Потом она очень смешно возилась с замком: ключ направлялся в замочную скважину, но в последний момент почему-то промахивался.
Я решил помочь.
Я поставил стаканы с водой. Потребовалось немало ловкости, чтобы заставить их стоять прямо на ровном деревянном полу.
Мы решили общими усилиями направить ключ в замок. Когда и эта стратегия не помогла, мы начали хихикать. Потом я зачем-то решил упасть на бок и сильно ударился об острый край дверного косяка. Довольно долго я рассматривал вблизи зернышко, застрявшее между досками пола, а потом сообразил, что Габи как-то удалось открыть дверь.
Я вошел в комнату и оказался примерно в двух метрах от нее.
Габриэль замерла на месте. Я был еще слишком пьян, чтобы сразу заметить изменение в атмосфере.
Эми исчезла.
Глава 38
Мы начали метаться по комнате, но были так пьяны, что еле держались на ногах.
Дверь была заперта. Мы были в доме одни. Конечно, в тот вечер я не видел Эми, потому что допоздна задержался на работе и принял на веру слова Габи, что ребенок спит наверху. Но на том этапе я был убежден, что Габриэль невиновна. Напоминаю, тогда я также считал, что Алекс в Англии. В общем, правильно это было или нет, но я полностью доверял Габриэль.
На какое-то время мы замерли перед детской кроваткой. В комнате царил полумрак: Эми обычно спала в темноте, но в открытую дверь из коридора проникал свет.
Мое сердце колотилось где-то в пятках. Мы столько пережили, что мне казалось, я больше не выдержу; мне хотелось свернуться калачиком и умереть.
Зажегся свет. Должно быть, Габриэль обошла меня и включила его.
Я попытался сказать: «Нужно позвонить в полицию», но не был уверен, что слова прозвучали именно так.
Я оперся руками о туалетный столик.
Габриэль что-то с жаром говорила и ходила кругами, но я не мог уловить смысла ее слов.
Я сосредоточился на конверте, который лежал передо мной на туалетном столике. В верхнем левом углу была напечатана цифра восемь.
Я вспомнил, что нам так и не сообщили, нашли ли отпечатки на других письмах, но решил не проявлять излишней осторожности. Я разорвал конверт.
Габриэль стояла у меня за спиной и смотрела через мое плечо.
Дорогой Сал!
Письмо номер восемь. Тебе следует бояться самого худшего. Один из вас дожжен поехать в то место, где вы были в прошлый раз, а другой – отправиться к конструкциям Чиллиды. Немедленно.
Не звоните в полицию, иначе ребенок умрет.
– Что нам делать? – спросил я.
– Делай, как тут сказано, – ответила Габриэль.
– Может, позвонить в полицию?
– А чем они нам помогли? – спросила она. – Думаю, когда на Эми оставили послание, нас в последний раз предупредили, чтобы мы подчинялись инструкциям. Если Эми там, нам нужно ее забрать, потом уложить вещи и покинуть эту проклятую страну. Мы должны так поступить, Сал. Нам необходимо ехать.
Мы напились – это было огромной ошибкой, но мы не позвонили в полицию – и это было еще более серьезным просчетом. При ясном свете дня я понимал, что если похититель приказывает не звонить полицейским, это значит, что он больше всего боится, что мы так и поступим, поэтому нам нужно было это сделать. Но мы были пьяны, а Габриэль правильно заметила, что прежде полиция не слишком нам помогла.
– Так кто куда едет? – поинтересовался я.
– Мы могли бы кинуть жребий.
– Но почему два разных места?
– Без понятия.
– Они ждут, что я поеду к конструкциям Чиллиды, а ты на железную дорогу.
– Почему?
– Потому что они уверены, что я знаю, где находятся конструкции, но мы полагаем, что Эми опять на путях, а значит, это задание для матери. Возможно, в этом есть смысл.
– Верно. Сделаем так или наоборот?
– Как им удалось забрать Эми? – удивлялся я. – Ты уверена, что заперла комнату и ключи все время были у тебя?
– Конечно.
Габриэль подошла к окну. Оно было заперто. Она его отперла и проверила наружные ставни. Они тоже были заперты и заблокированы.
Она стала тереть лицо руками.
– Слушай, – сказала она. – Я ничего не понимаю. Давай решим эту проблему. Заберем Эми и покинем страну.
– Нам еще не вернули паспорта, – напомнил я.
– Значит, поедем во Францию и обратимся к властям, но не испанским. Не знаю, нам нельзя здесь оставаться. В конце концов, если ты оказываешься без паспорта, то тебя депортируют в страну, где ты родился. Я так думаю.
– Ладно, – согласился я. – Мне ехать к конструкциям Чиллиды?
Я чувствовал, что резко протрезвел, хотя, конечно, был еще слишком пьян, чтобы садиться за руль; но другого выхода не было.
– Нет, – твердо заявила Габриэль. – Мы сделаем все наоборот. Я поеду к конструкциям, а ты отправляйся на железную дорогу. Кроме того, я меньше выпила. Тебе ближе ехать.
