– Ты ради этого пришел нас повидать? – спросила Прогестерона.
– …Или вы хотите секса?
– Хи-хи-хи-хи-хи.
Феромон обдумывал услышанное. Почему они не должны иметь никакого отношения к беременности? Он не мог придумать, что ответить на это, поэтому сказал:
– Эвелин уже так давно не в настроении для секса, что Билл устал спрашивать ее об этом.
– Он и не должен ее упрашивать.
– Нет, ему нельзя делать этого!
– Почему?
– Мы собираемся сделать ее сверхчувствительной…
– Как это?
– Мы сделаем из нее настоящую уродину…
– С варикозными венами…
– …Отечными лодыжками…
– …И геморроем…
– …Она будет постоянно бегать мочиться…
– …Но при этом ее будут мучить запоры…
– …Ее лицо распухнет…
– …И покроется пятнами…
– …И у нее появятся странные капризы…
– …Мы заставим ее хотеть Билла…
– …А более странного желания просто быть не может!
– …Ее задница растолстеет…
– …И ее будет тошнить от одной мысли про секс…
– …А потом она станет сексуально озабоченной…
– …Но она будет так утомлена, что заснет во время секса…
Феромон отнесся к их откровениям с неприкрытым подозрением:
– Вы это все выдумываете.
– Вовсе нет, – легко ответила Эстрогена.
– Но самое главное…
– …И это очень важно, – подчеркнула Прогестерона, – мы устроим все это и сделаем хозяйку необычайно чувствительной, чтобы ее волновал внешний вид.
– Ей будет хотеться, чтобы ее любили.
– Она будет рыдать каждый раз, когда Билл скажет что-нибудь неправильно.
– …И даже когда он скажет все правильно.
– Так что лучше бы вам хотеть секса, – вдруг сменила тон Эстрогена.
– Или мы устроим Биллу разнос из-за того, что он нам изменяет.
Гормоны были потрясены – Эвелин знала про измену.
– Но откуда? – метался Адреналин. – Как она догадалась?!
– Мы слишком часто заставляем его выглядеть виноватым, – заметил Гистамин.
– А я-то думал, что мы заставляем его выглядеть невозмутимым.
– …А не измученным или раздражительным. Наверное, именно это его и выдало.
– И теперь она требует секса… – мечтательно размышлял Феромон.
– Нам нельзя приставать к ней, – сказал Тестостерон.
– Почему это?
– Когда они беременеют, понимаешь, эти эээ…
– …Женщины, – помог Феромон.
– Когда женщина беременеет, а ты занимаешься с ней сексом, ребенок может схватить за член.
Другие гормоны молча ожидали, чего еще он сможет добавить к уже сказанному, но Тестостерон воспринял это как признание своей правоты:
– Есть опасность получить самые разные повреждения. Даже можно лишиться какой-то его части. Поэтому беременные женщины не занимаются сексом.
– А я слышал, что ребенок может его откусить, – добавил Гистамин.
– Ты просто отвратителен, – сказал Феромон.
– Неужели?
Феромон рассмеялся:
– Да, ты просто псих!
– Но как мы теперь обеспечим ему хорошую эрекцию? – спросил Адреналин. – Он чувствует себя виноватым и постоянно волнуется.
– Он нервничает, потому что мы знаем, что Эвелин знает, а он не знает, почему он волнуется.
– От этого не легче.
Вопрос становился все более актуальным: вечер уже плавно перешел в ночь и приближалась пора ложиться в постель.
В доме Билла воцарилась совсем иная атмосфера: Эвелин была вежлива, Билл – заботлив, гормоны – спокойны.
– Такое ощущение, что они просто чего-то не договаривают, – прокомментировал обстановку Феромон.
– И мы знаем, что именно, – заметил Гистамин.
– Да, но почему она его не обвиняет?
– Возможно, ей приятно, что Билл хочет секса больше, чем она. Наверное, для них это что-то вроде домашней работы – когда ты находишь, на кого ее спихнуть, чувствуешь облегчение.
Пока они собирались спать, Билл разговаривал с Эвелин, которая читала книгу и одновременно слушала его. Потом она справилась о здоровье Алекса.
– Все отлично. Он в полном порядке, но пару месяцев пролечится. Все нормально.
– Давай, расскажи ей о непонятных синяках на его шее и голове, и о том, как эти ушибы замедлили его выздоровление. Расскажи о клоке выдранных волос и о травме носа, какая получается, когда человека тащат лицом по ковровому покрытию, – хмыкнул Гистамин.
– Все оказалось немного сложней, чем мы думали. – Билл начал с медицинских подробностей и закончил временными кадровыми перестановками в их конторе. – …Так что, к счастью, общественность не заметила никакой разницы в обслуживании клиентов.
– Билл, – сказал Эвелин, – ты эксперт по страховым делам. Общественности нет до вас никакого дела. В их понимании вы ничем не отличаетесь от агентов по недвижимости… или охотников, убивающих детенышей тюленей.
Гормоны воспряли духом.
– Наконец-то, драчка начинается! – обрадовался Адреналин.
Но Билл не допустил этого. Он оценил шутку Эвелин и принял ее как намек, не докучать ей более деталями своей работы. Эвелин нежно улыбнулась Биллу, снова надела очки и углубилась в книгу.
– Это ненормально! – сказал Адреналин.
– Точно, – согласился с ним Тестостерон. – Это как-то дико.
– Вот как? Почему же? – спросил их Гистамин.
– Просто так, – встрял Феромон.
– А по-моему, это все очень мило, – ворковал Серотонин.
– Если бы они поссорились, то им не пришлось бы заниматься сексом, – подытожил Феромон.
– Но раз этого не произошло, давайте заставим Билла пообщаться с Эвелин, – предложил Гистамин.
– И устроим ему эрекцию.
– А-аааааааааа! Она идет в постель! – Адреналин был уже на взводе.
– Чтоб я сдох! Чего ты завелся? Нам нужно просто мило с ней побеседовать.
Билл хотел сказать что-то, но когда Эвелин взглянула на него, он просто улыбнулся ей в ответ.
– Не скалься, кретин, – хмыкнул Гистамин, – так ты выглядишь еще большим уродом.
К счастью, Билл оказался не из тех мужчин, которые любят подолгу улыбаться своим женам, поэтому необходимое для этого мышечное усилие вскоре утомило его.
