– Вы свободны?
– Не знаю. Вам куда надо? – цедит она сквозь зубы, вцепившись в руль обеими руками, с недоверчивым видом.
– В «Оксиринк».
– Это где?
– Я не знаю адреса.
– А я что, знаю? Еще один кабак для придурков. – Она говорит в рацию: – Папа Джо, ты знаешь этот, как его, Окси… Окси – как там дальше?
– Ринк О-кси-ринк, – повторяет Артур по слогам.
– Ладно, ладно, я не глухая. Да, «Оксиринк» – так клиент говорит. «Аквариум», Трокадеро? Папа Джо, он же закрыт! Уже пятнадцать лет как закрыт.
– Ничего подобного! – воскликнул Артур.
– Дорогой мой, я с папой Джо разговариваю, а он Париж только что на коленях не качал. Мы же для вас и стараемся – если будете перебивать, как мы попадем в ваш Окси-как-его-там? Нет, папа Джо, в «Аквариум» я ходила еще девчонкой. Застекленные потолки, электрические скаты, морские коньки, морские свиньи. Однажды я прочла в газете, что все рыбы разом передохли. В последний раз, когда я проезжала мимо, вход был замурован. Ну да, замурован, шеф. В заборе проделали дыру наркоманы. Я специально туда залезла посмотреть. Вместо устриц везде валяются шприцы, ну да, шеф, можешь мне поверить. Я же говорю, закрыто. Папа Джо, да не сержусь я, ну ладно, целую. Да, сама разберусь с клиентом, пока. Ладно уж, месье, мне не трудно, подвезу в память о далеком детстве. Садитесь.
Артур дергает ручку запертой двери.
– Э, минуту! Так торопитесь туда, где все мы будем, молодой человек?
По дороге в машине вопит радиостанция FM.
«Ты сеешь повсюду ненависть, выходишь сухим из воды, ты заметаешь все следы, но родная земля под ногами не прочная. Не замечая страданий других, ты привлекаешь своей порочностью. Можешь получить все золото мира, но, скорее всего, лишь железо оков. Ты сеешь семена сорняков, чтобы цветы зла сорвать. Все, что ты сделал другим, пойдет за тобой следом, а во мне камень сердец не отзовется бредом».
Группа дает интервью в прямом эфире. «Принцесса Агнес, господин Тэпа, на кого вы держите зло?» – «Ни на кого. Я, принцесса Агнес, постоянно, неутомимо борюсь со злом словами».
– Нехилая программа! – восклицает таксистка и в знак одобрения трижды пронзительно сигналит.
Они холодно поцеловались.
– Добрый вечер, Клер.
– Вы опаздываете.
– Ты говоришь мне «вы»?
– Я злопамятная.
– Злопамятность – пустая трата энергии.
Она не отвечает. Она выбрала столик в углу. Им подают ужин. Зал «Оксиринка» облицован каменными плитами; голоса оттеняет эхо легкого звона вилки о тарелку и шагов официантов, многочисленных для столь малолюдного заведения. Рыбы в своей стеклянной тюрьме демонстрируют посетителям чешую и плавники. Клер в блузке цвета лютика смакует три ломтика сырого бело-розового палтуса. Она открыла лезвие своего ножа с ручкой из железного дерева и аккуратно отрезает маленькие кусочки рыбы, отделяет их, накалывает на лезвие. При каждом глотке Артур украдкой следит за тем, как ее блестящий язык касается мясистых накрашенных губ. Мурена в мелких желтых пятнышках, с морщинистой шкурой и выпуклыми глазами висит за стеклом аквариума. Ее открытая пасть вровень со щекой Артура.
Вы, похоже, ее заинтересовали. Мне случалось общаться с муренами. Вы знаете, как от них защищаться? Если они показались поблизости, надо подплыть к своему спутнику и уцепиться за него спиной к спине. Мурены станут плавать вокруг вас. А потом – одно из двух – или они не обратят на вас внимания, или сожрут.
Мурена круто поворачивается, хвост ее бьет о стекло.
– Свойство хищников – нападать внезапно.
– Свойство фониатров – нападать на пациенток.
Артур оглядывается вокруг. Ни один из присутствующих не застыл, ни один рот не перестал жевать, ни одно лицо не расплылось в насмешливой улыбке – ведь, хотя другие столы и накрыты, тарелки чисты, вилки и ножи неподвижны, бокалы и стулья пусты.
– Прошу тебя. Может, не надо?
– Скольких пациенток вы подвергли такому лечению?
– За что ты меня оскорбляешь?
– Это не оскорбление. Это любопытство. Так сколько их перебывало в вашей постели?
– Ни одной.
– Врете.
– Ни одной. Слушай. Ты думаешь, твой голос тебе не принадлежит. Ты не можешь так говорить. Этот голос твой – он твой больше, чем ты можешь себе представить. Он сделает из тебя ту женщину, которой ты хочешь быть.
– Что вы знаете о моих желаниях?
Не сводя с нее глаз, он достает бутылку из ведерка, струится ледяная вода, он наклоняет бутылку, горлышко звякает о бокал.
– Андерс всегда говорил мне, что касаться бутылкой краев бокала неэлегантно. Андерс может все сделать эротичным – это удивительно, но и утомительно. Послушайте. Давайте будем друзьями.
– А еще?
– Мы снова вернемся к тому, от чего нам никогда не следовало отступать. К дружбе.
Артур выпивает глоток вина, держит бокал на уровне лица. Прозрачные стенки бокала искажают форму глаз Клер. Он глотает, стараясь сохранить спокойствие, кадык его вздрагивает, он выжидает, затем начинает говорить, словно бросается в ледяную воду.
– Что остается мужчине, который хочет женщину, если она предлагает ему лишь дружбу? Сделать ставку на сексуальный голод? Бесполезно. От нехватки секса женщины не сдаются, а только ожесточаются. Сыграть в ее игру и ухаживать за ней, несмотря ни на что? Понадобятся крепкие нервы, чтобы сдерживать себя и наступить на горло своему самолюбию. Остается хитрость. Принять правила товарищества, постепенно внушить ей тоску по любви – той любви, которую она решила превратить в дружбу.
Она посмеивается над этим проявлением мужской проницательности.
Не знала, что вы так подкованы в этом вопросе. С вами мне подобные уловки не требуются.
– Кому же ты их предназначаешь?
– Тем, кто обязуется за них заплатить. Но довольно об этом. Мне нравится ходить в кино на полуночный сеанс. Сегодня идет «Мертвец» в кинотеатре «Макс Линдер». Я уже видела этот фильм, мне хотелось бы посмотреть его еще раз с вами. Вы составите мне компанию. Ваша карета с вами?
– Нет. Деталь все еще не нашлась.
– Тогда в седло!
Убийца спрыгивает с коня и идет вперед. Его шпоры звякают в ритме шагов – две трещотки гремучей змеи. Закинув на подлокотник кресла ноги в высоких сапогах тонкой кожи, уткнувшись локтем в ребра Артура, немного стеснив его дыхание (но он наслаждается этим, так как, ввиду очевидного отсутствия сопротивления, он просунул руку в расстегнутый ворот рубашки, положив ладонь на грудь), Клер следит за диалогом двух наемных убийц, которые боятся своего сообщника. «Ты знаешь про Кола Уилсона? – А то. Он живая легенда. – Он трахнул своих родителей. – Что? – Отца. Мать. Своих родителей, обоих Он их трахнул. А потом он их убил, зажарил и съел. У него нет совести. Для него нас обоих ночью зарезать – все равно что прогуляться». Клер слушает, как зачарованная, не пропуская ни слова. Артур видит сменяющие друг друга лунные моментальные снимки ее профиля непокорной пряди, вздернутого носика, освещенных танцующим светом экрана. Сухой треск выстрелов – он подпрыгивает. Оставшись один перед костром, убийца-каннибал с нехорошей ухмылкой гложет поджаренную человеческую лопатку. Клер склоняется к его уху. «Мы с тобой друзья, и твоя рука на моей груди. Вот это мне нравится».
