— Здесь порожек отходит, — слабым голосом объяснил
референт. — Я торопился отправить статью, зацепился носком ботинка, упал и
стукнулся головой. Кажется, потерял сознание.
— Не кажется, а потерял, — прокряхтел Саблуков,
пытаясь поднять бедолагу с пола. Сил у него явно не хватало.
Референт оказался длинным, как жердь, и каким-то вертким —
так и норовил выскользнуть из рук. Его сильно тошнило, и Сабина решила, что
парню необходим покой. Она велела Саблукову положить пострадавшего на диван.
Однако диван оказался Горькову короток. Пришлось разложить его и умостить
больного наискосок. Предварительно Сабина достала из ящика подушку и одеяло и
накрыла референта до самого горла.
К счастью, Вадим был в состоянии разговаривать и объяснил,
где находится злосчастная статья. Канадский представитель бросился к компьютеру
и, отослав текст по электронной почте своему помощнику, без сил повалился в
кресло.
— Спазмы так и не проходят, — несколько обиженным
тоном сообщил он Сабине, в голове которой проносились видения тарелок, полных
мясных рулетов, куриных потрошков и рыбных тефтелей.
Она полезла в сумочку, достала оттуда распечатку своей диеты
и еще раз уточнила, что ей можно съесть на обед. Хотя и так все отлично
помнила: два яйца, листовой салат, помидор. А поскольку время обеда давно
прошло, был соблазн сразу и поужинать.
Сабина отправилась на кухню и наткнулась на утреннее блюдо с
пирогами. Преодолев порыв проглотить хотя бы один, она решительно открыла холодильник.
Там в специальных ячейках лежали крупные белые яйца в матовой скорлупе. Она
вытащила две штуки, положила их в кастрюльку с водой и поставила на плиту.
Тотчас явился Саблуков и уже внаглую потребовал коньяка. Сабина ему напомнила,
что она тут вовсе не хозяйка, а Саблуков заявил, что раз она варит для себя
яйца, то вполне может поискать для него коньяк. Она пошла искать и нашла целый
бар, где имелись в наличии все мыслимые и немыслимые алкогольные напитки. Налив
на два пальца темно-янтарной жидкости в пузатую рюмку на короткой ножке, она
отнесла ее Саблукову на кухню, велев ему следить за яйцами.
— Слышите, телефон звонит? Я буду разговаривать и могу
забыть про кастрюльку.
Саблуков пообещал все сделать, но за это потребовал всю
бутылку коньяка целиком. Сабине было не до споров. Пройдя мимо постанывающего
Горькова в гостиную, она сняла телефонную трубку, истово надеясь, что звонит
хозяин квартиры.
Надеялась она напрасно.
— Сабина? Это консьерж. — Голос был приглушенным,
словно парень боялся, что его подслушают. — Тут такое дело… В общем, к вам
поднимается Жужи.
— Какая Жужи? — опешила Сабина. — Собака, что
ли?
Консьерж булькнул и ответил:
— Это не собака, а женщина. Она… В общем, у Сергея
Филипповича некоторое время проживала…
— Вот черт, — пробормотала Сабина и напряженно
спросила:
— И что? Что я должна с ней делать?
— Я не знаю, — растерялся консьерж.
— Но ведь вы зачем-то мне позвонили! — укорила она
его. — Эта Жужи хоть раз приходила после того, как босс с ней расстался?
— В том-то и дело! Она ходит и ходит… Постоянно вещи
выносит. Говорит, что это — ее вещи. А экономка с ней не может справиться.
Вероятно, консьержу нравился Тверитинов и не нравилась Жужи.
И он по-своему пытался оградить жильца, который давал ему щедрые чаевые, от
неприятностей. Хотя бы и чужими руками. Новая помощница показалась ему женщиной
с характером, и он решил на этом сыграть.
— А Сергей Филиппович что говорит, когда выносят его
вещи?
— Тю-ю-ю! — протянул консьерж. — Он
совершенно не умеет обращаться с дамами. Они делают что хотят.
«Они делают что хотят!» — возмущенно повторила про себя
Сабина, швырнув трубку на место. В замке уже ворочался ключ, который Жужи,
похоже, не желала возвращать хозяину. И почему этот тюфяк до сих пор не поменял
замки?!
Сабина отступила в глубину квартиры, поспешно отыскивая в
своем мобильнике номер экономки, который еще утром занесла в электронную
память.
Объясняться было некогда, и, как только абонент ответил, с
места в карьер заявила:
— Людмила Степановна, к нам ломится Жужи. Что делать?
Экономка запричитала и заохала. С Жужи, оказывается, не было
никакого сладу. Ни одной ее вещи, разумеется, в квартире не осталось, но она
продолжала совершать набеги и разбойничать на территории, которую ее не так
давно попросили освободить.
— Откуда такое странное имя? — не удержалась и
спросила Сабина.
— У нее венгерские корни, — объяснила
экономка. — И еще она необыкновенно красивая.
Сабине в голову неожиданно пришла блестящая мысль. Если эта
необыкновенно красивая Жужи придет и увидит, что ее место заняла другая
хищница, она отстанет. Нужно только как следует ее припугнуть. Жужи должна
распахнуть дверь и сразу понять, что ей тут больше ничего не обломится. Роль
хищницы Сабина, разумеется, доверила себе. Для наглядности она стащила с себя кофточку,
оставшись в юбке, черных колготках и черном бюстгальтере. Вставила сигарету в
длинный мундштук, которой попался ей под руку, и уселась в кресло в кабинете,
задрав подол повыше и закинув ноги на стол.
Тем временем внизу произошло вот что. Красавица Жужи
задержалась возле лифта, чтобы подкрасить губки и поговорить по телефону с
лучшей подругой, позвонившей ей на сотовый. Пока она болтала и чистила перышки,
к дому подъехал злой и раздраженный Тверитинов, который только что неудачно
провел переговоры. Войдя в подъезд, он двинулся к лифту и тут наткнулся на свою
бывшую подружку. Страшно рассердился, повысил голос, отобрал у нее ключи и
выставил ее на улицу.
Консьерж был на седьмом небе. Жужи относилась к нему
снисходительно, а однажды, когда он выскочил из-за конторки и подбежал открыть
ей дверь, окатила его презрением.
Уставший, голодный и злой, хозяин дома поднялся на свой
этаж, немного погремел ключами и распахнул дверь. Возле коврика стояли короткие
сапожки его новой помощницы — он отлично их запомнил — и две пары мужских
ботинок. Щеголеватые остроносые и практичные тупорылые.
Он отшвырнул портфель с документами, скинул пальто прямо на
тумбочку и, неслышно ступая, двинулся по коридору. За поворотом ему открылся
вид на кухню, и тут Тверитинов увидел, что там на табуретке восседает
незнакомый плешивый мужик и пьет его коньяк, наливая себе в пузатую рюмку.
Рядом на столе стоит блюдце с двумя очищенными яйцами. Почему-то эти яйца его
особенно завели.
— Что здесь происходит? — отрывисто бросил он,
встав на пороге и сощурив глаза.
Плешивый повернул голову и заплетающимся языком сказал:
— Не. Ваше. Дело. — И налил себе еще.
Тверитинов хотел взять негодяя за шиворот и выкинуть его
вон, но тут услышал, что из комнаты доносится тихий храп.
