Ответил тихий женский голос. Светка невольно смутилась. Женщина устало сказала, что Илья Борисович будет позже. Светлана закусила губу. Не везет сегодня, как ни крути! Извинившись, она уже хотела повесить трубку, но тут женщина мягко спросила, не нужно ли чего передать?
Ветка растерялась: ну как объяснить этой милой женщине, что у нее беда. Что она идиотка! Что ей нужны деньги!
— Собственно говоря, я звоню по поводу работы в магазине…
И Ветка вдруг начала жаловаться на жизнь. Прежде она себе не позволяла ничего подобного, но тут впервые изменила своему принципу. Вывалив на незнакомую собеседницу свои проблемы, Ветка, спохватившись, выдала:
— Простите, ради Бога! Это я от отчаяния!
— Ничего страшного, позвоните завтра с утра или зайдите в магазин. Оулд-стрит, двадцать пять. Я там буду, меня зовут Софья Михайловна.
— Спасибо вам, Софья Михайловна, — выдохнула Лана, не ожидавшая такого поворота, — я непременно приду. Во сколько?
— Лучше с утра. Илья будет в десять.
Ветка с облегчением положила трубку. Тот факт, что завтра придется вновь выступить в роли просительницы, не смутил ее. Наоборот: настроение поднялось, страх перед будущим отступил.
У себя в комнате Светлана подошла к окну.
В калифорнийской бархатно-черной ночи сияли связки ярких огней. Этот свет завлекал и манил: ночные рестораны и клубы взывали к любителям развлечений. Ветка отпрянула от окна. Соблазнительная ночная жизнь ее не привлекала. Ничуть! После недельной работы официанткой она знала цену этой ночной радости. Спасибо, наелась досыта.
— Спокойной ночи, — произнесла она, адресуясь к незримому небесному собеседнику, и закрыла ставни.
Огни пропали. Ветка улеглась и постаралась заснуть. Мысленно вернулась ко вчерашним событиям, перебирая фразы подвыпившего и трогательного незнакомца, погрузилась в сон. Вот она, почему-то в ковбойской широкополой шляпе, скачет во весь опор, спасаясь от погони. Лошадь совсем обессилела, начала хрипеть и мотать головой, разбрызгивая пену. «Ну, еще немножко, милая, потерпи!» — шепчет ей Ветка. Наконец вдали показалось знакомое белое здание. У таверны «Загнанная лошадь» ее поджидал давешний незнакомец Стив Браун…
Роза прилипла к стеклу, отделявшему в аэропорту Шереметьево зону регистрации. Глядя вслед удаляющемуся Паскалю, она блаженно улыбалась. Она знала, что рассталась с милым ненадолго. Как только получит визу и подберет себе замену на работе, тут же отправится за ним следом. Господи, только подумать, может, это на всю оставшуюся жизнь! Кто знает? Роза зажмурилась. Когда силуэт Паскаля исчез в лабиринте терминала, официальная невеста французского гражданина радостно притопнула каблучком: «Ce n'est pas un rêve! — Это не сон!» Она счастливо засмеялась. Потом, подметив недоумение окружающих, сделала серьезное лицо: «Mille pardos, господа» — и, рассекая напиравшую толпу, направилась к стоянке такси.
Эту Людмилу просто сам Бог послал ей на помощь. Софья Михайловна совсем сникла под грузом забот, тревоги и свалившегося на нее тяжкого недуга. До сих пор на ней висело все: уборка магазина, прием товара, обслуживание покупателей, «дебет-кредит» — они вели дело по старинке, как в России, записывая расходы в тетрадку. Компьютерную премудрость она так и не осилила. «Старую собаку не выучишь новым трюкам, — сказала она мужу, который предложил ей пойти на компьютерные курсы. — А дом я на кого брошу? Ну уж нет, обойдемся без технического прогресса, калькулятором».
Новенькая сразу влилась в работу. За несколько часов Людмила вымыла окна и витрины, перетерла запыленные сувениры на полках. Матрешки-ложки засияли золотистым светом, не хочешь — возьмешь! И правда, в придачу к знакомым с детства продуктам покупатели прихватили сразу три матрешки да пару жостовских подносов, валявшихся под прилавком. С тихой, располагающей улыбкой Люда продала за день недельную норму.
— Берите, не пожалеете, свежайшая «докторская» колбаска! Хотите попробовать? — уговаривала она очередного клиента, заглянувшего за московскими газетами, теперь ушедшего с полной сумкой и матрешкой в придачу.
Новая продавщица, словно магнит, притягивала покупателей, те мгновенно становились ее друзьями. Соня не могла нарадоваться:
— Ай да Илья, такую работницу нашел!
Надо сказать, что до этого Соне не слишком везло с помощниками. Одна только Катя-пьянчужка чего стоила! С утра пораньше она умудрялась потихоньку надраться в подсобке и уже к обеду едва держалась на ногах! Нанятый после нее парень из Казахстана оказался просто-напросто воришкой! Продавал товар, пропуская часть мимо кассы и складывая деньги себе в карман! Илья Борисович застукал его с поличным. Да и вообще за столько лет нерадивых работников перебывало немало. «Может, хоть с Людмилой повезет наконец, — с надеждой подумала Соня, — ладно, поживем — увидим!»
Войдя утром в торговый зал, она с удовлетворением отметила, что Люда, стряхнув с янтарных бус залежи пыли, развесила их на стене. В солнечных лучах они вдруг засверкали невиданной красотой.
— Красиво-то как, Людочка! Я совсем забыла про них!
Людмила откликнулась:
— Там у вас еще целая куча хохломских изделий. А гжель давайте поместим на отдельную полку. Зачем добру пылиться в коробках!
Звякнул дверной колокольчик, возвещая о клиенте.
— Доброе утро! Мне бы Софью Михайловну. Я Светлана Королева.
Широкая Рыночная площадь Роттердама, она так и называлась — Маркт, по четвергам с утра превращалась из центральной площади в огромный шумный многоязыкий рынок, где можно было купить все, что угодно!
Ирина неспешно, без всякого плана ходила по рядам, разглядывая диковинные товары.
Надо же, деревянная посуда совсем как у нас в глубинке. Повертев, заметила: только ни золота, ни росписи. Наша куда наряднее. А вот деревянные сабо (придет же такое в голову — вытачивать башмаки из дерева!) здесь расписывали розовыми блеклыми цветами.
Зато продовольственные ряды поражали изобилием. Ирка все никак не могла привыкнуть, после полуголодной Москвы, что здесь понятия не имеют об очередях и дефиците, всю эту роскошь можно купить, были бы деньги. С ума сойти! Ее потрясало обилие экзотических фруктов и овощей. А вот от запахов разнообразных сыров у нее попросту пропадал аппетит (Ирку едва ли не тошнило от резких, порой весьма своеобразных ароматов). Прилавки со свежим мясом и копченостями она вообще обходила стороной. Издали кровавые туши напоминали иллюстрации из учебника анатомии. Dank u wel — спасибо! Лучше взять в супермаркете в коробочке под пленочкой.
Забредя в цветочную оранжерею, она раскрыла рот от изумления при виде самых невероятных растений и цветов. Вот это да!
Ирина понемногу осваивалась на новом месте. Только язык давался ей с трудом! Ну никак не могла она к нему приспособиться. Ик бекхряйп у ньет!
Но несмотря на это, с каждым днем она все больше и больше привыкала к свободе и раскованности соотечественников любимого Ванечки, умилялась непонятным для русских странностям. Например, голландцы упорно не занавешивали окна, так что вечерами, когда в домах зажигают свет, все было распахнуто, все оказывалось на виду — смотрите на здоровье! Правда, Ваня объяснил ей этот феномен. Странная, на первый взгляд, привычка на самом деле объяснялась довольно просто. В Средние века испанцы, подчинившие себе эти вольнолюбивые края, опасались тайных заговоров со стороны протестантов, поэтому горожанам было строго-настрого запрещено закрывать окна. С тех пор так и повелось. Традиция есть традиция, но все же каждый раз при виде семейных картинок в ярко освещенном окне Ирина отворачивалась, чувствуя себя соглядатаем, подсматривающим кусочки чужой жизни. Зато потом завешивала свои окна с еще большим рвением: нечего смотреть, это вам не бесплатное кино. Ванечка только посмеивался, ему было абсолютно все равно.
