Игорь обдумывал детали предстоящего разговора. В конце концов, ему нужно было только одно: убедить Андрея, что в смерти Влада виновата эта мерзавка Ольга, и получить деньги на ее поиски.
Лифт мягко остановился на одиннадцатом этаже. Игорь, сняв плащ и поправив галстук, зашел в приемную.
* * *
Окрыленная, вернулась Марина домой. Поставив цветы в вазу, она начала собирать сумку для Кирилла (он уезжал к бабушке на выходные). Мужа дома не было, наверное, опять у своих друзей, таких же, как он, художников-неудачников. Выпивают, обсуждают свои «гениальные» картины, которые только потомки поймут, а музеи через сотню-другую лет будут драться за право повесить их на стены. Ну что ж… В конце концов, может, так оно и будет. Но ей-то что делать здесь и сейчас?
Впрочем, сегодня сердиться и думать о плохом Марине совсем не хотелось. Вздохнув, она аккуратно сдвинула в сторону рамы и краски: квартира была маленькая и, за неимением ателье, Клод рисовал на кухне, единственном месте, где было достаточно светло и просторно.
Сынишка, обрадовавшись возвращению матери, складывал свои нужные мелочи в рюкзачок-кенгуру, который повсюду носил с собой.
Дома с сыном Марина разговаривала только по-русски. Говорил он плохо, с французским акцентом, но понимал все. Такой тренинг был необходим: во-первых, пусть в совершенстве владеет двумя языками — пригодится; во-вторых, летние каникулы Кирилл (на французский манер — Сирил) обычно проводил в Москве, у русской бабушки, которая французским не владела.
С его другой бабушкой Марина была в хороших отношениях, да у них просто не было «площадки» для ссор. Французская свекровь в их личные дела не лезла, полезных указаний не давала, материально не помогала, с внуком, пока тот был совсем крохой, не сидела, а когда он подрос, стала брать на выходные, развлекая этим больше себя. К тому же на прогулках приятно было покрасоваться: вот я какая вся из себя моложавая и красивая бабушка.
Марину такое положение вещей устраивало. Ее собственная мама обожала к месту и не к месту давать полезные советы. Даже находясь на расстоянии, она была в курсе всех их проблем и не упускала случая высказаться по поводу и без. И неизвестно, что лучше — когда ты находишься под слишком бдительной опекой или когда всем на тебя наплевать. Но Марина старалась не раздражаться. Она понимала, что все это «из лучших побуждений», и к тому же знала, как «русская бабушка» откладывала копейки, чтобы побаловать обожаемого внука, как была счастлива, когда того присылали к ней на лето.
Закончив прибираться на кухне, Марина потеплее одела сынишку, поправила спадающие лямки его рюкзачка и подхватила сумку. Свекровь ждет их к восьми, а сейчас уже начало девятого, надо поспешить. Они вышли на улицу, в дождь, и побежали к метро.
* * *
Предвкушая восхитительное путешествие, почти счастливая, Ольга вышла у «Самаритэна», одного из самых больших и красивых универмагов Парижа. Несколько веков назад на этом месте, рядом с Новым мостом (сейчас самый старый мост Парижа!), находился фонтан, из которого парижане брали питьевую воду, и назывался он — «Самаритянка». Нынешняя «Самаритянка» тоже оказалась весьма популярна, о чем свидетельствовало количество народа на всех застекленных этажах. Ольге этот универмаг всегда напоминал о романе Золя «Дамское счастье». Ну, счастье не счастье, а забыть о житейских проблемах здесь можно было легко. Голова шла кругом от блеска, запахов и роскоши.
Но Ольга решила не отвлекаться и прежде всего направилась в отдел сумок, чемоданов и дорожных принадлежностей. В дополнение к вместительному чемодану, который выручал ее уже в десятках поездок, ей нужна была небольшая, но удобная сумка, плюс разные мелочи, необходимые для длительного путешествия.
Купив легкий элегантный саквояж из натуральной кожи, Ольга прошла на второй этаж, в отдел женской одежды. Она не была по натуре «тряпичницей», не гонялась за чем-то экстраординарным, но у нее был свой стиль, свое чувство моды, которому она неукоснительно следовала. Имея деньги, Ольга могла многое себе позволить, но это многое всегда было отменного вкуса. Она предпочитала классический стиль, любила практичные брючные костюмы и элегантные топы. Ее не интересовала марка одежды — когда можешь позволить себе покупать вещи от «Шанель», «Кристиан Диор» и прочих «от кутюр», не смотришь на цену и лейбл. Главное, чтобы нравилось и было удобно.
Просмотрев коллекции дорогих бутиков известных фирм и не найдя ничего для себя интересного, Ольга перешла на этаж массовой одежды, где было все свалено в кучу на столах, в коробках и корзинах. Ей было спокойнее сейчас в этом отделе, где, в отличие от бутиков, никто не обращал на нее особого внимания, не навязывал товар и не приставал с вопросами и комплиментами.
Она подошла к вороху купальников всех расцветок и фасонов. Откопав в общей куче два миленьких купальника, прелестные, почти невесомые пляжные шлепанцы и маленькую кепочку от солнца, она уже представила себя на Гавайях и, улыбаясь, пошла платить в кассу.
Уложив вещи в сумку, Ольга спустилась на первый этаж, в отдел парфюма. Купила крем для загара и перешла к духам. Это была ее слабость. Запахи она называла своей шкатулкой памяти. Иной раз, проходя по улице, вдруг чувствовала, как на нее накатывает необычное волнение, радость или печаль. А оказывается, просто от проходящего мимо мужчины пахнуло одеколоном, которым когда-то пользовался Влад и с которым были связаны какие-то определенные моменты ее жизни.
Она купила свои любимые духи, классику, — «Шанель № 5». Этот запах никогда ей не надоедал, в этом душистом облаке она всегда чувствовала себя легко и уверенно. Потом решила попробовать какой-нибудь новый модный аромат, взяла пробник «Ж'Адор» от «Диора», прыснула себе на запястье и с удовольствием почувствовала цветочную искрящуюся свежесть. Это был настоящий летний запах. Ольга купила изящный флакончик и поняла, что к поездке совершенно готова.
Чтобы закрепить радостное чувство, она поднялась на самый верх универмага, туда, где находилась смотровая площадка и кафе. Осеннее солнце бросало яркие пятна на раскинувшийся внизу Париж. Город казался живым, постоянно меняющимся существом: он двигался, дышал, менял окраску и настроение. Слева высились колокольни собора Парижской Богоматери, справа, как изящная шахматная ладья, стояла Эйфелева башня…
Что бы ни приготовила судьба, что бы ни ждало впереди, как это хорошо, как прекрасно — жить и умереть в Париже!
* * *
Звонок из Питера поднял Аркадия ни свет ни заря. Видно, шеф забыл про двухчасовую разницу во времени. Выслушав указания и положив трубку, Аркадий с завистью посмотрел на мирно спящего Алика: дрыхнет как ни в чем не бывало, а тут дела начали разворачиваться. И Аркадий рывком сдернул одеяло с компаньона. Ничего не разобрав со сна, Алик подскочил как на пружинах, принял защитную стойку. Аркадий рассмеялся, заметив, что «кто рано встает, тому Бог подает». К тому же наметился план действий.
Желая как-то загладить неловкость, Аркадий миролюбиво предложил спуститься вниз, в кафе, чтобы позавтракать и обсудить новую информацию от Игоря.
