— Потому что я не могла нанести смертельный удар. Я же не убийца!
Эти слова были произнесены уже в другом вагоне, четырнадцатом.
— Конечно, нет! Я и не думала, что ты убьешь его. Просто надеялась, что он пролежит в нашем купе подольше.
Итак, мы перешли в следующий вагон. Проводник, парень кавказской внешности, вышел из своей бендежки, наградил нас долгим взглядом, но ничего не сказал. Не закрывая за собой двери, он оставил на всеобщее обозрение внутреннее убранство своего купе: неприбранную постель с синим скомканным одеялом, стол с лежащим на нем массивным ключом в виде буквы Г, бесформенные сумки, валявшиеся как попало на полу. Проводник двинулся по коридору с подносом, на котором стояли стаканы с чаем — желтенькие подстаканники с нарисованными кавказскими горами голубого цвета, а в них самые традиционные граненые стаканы с жидкостью красноватого цвета. Мы пропустили проводника вперед — все-таки человек заботится о своих пассажирах. Надо же чем-то заняться народу во время вынужденного простоя.
Светлана последовала за парнем, а я немного замешкалась у купе проводника. Когда девушка обернулась, чтобы отыскать меня взглядом, я уже догоняла ее, прибавив ходу.
— Просто здоровый черт попался, — продолжила я свои сетования о не ко времени пришедшем в себя нашем преследователе. — Быстро оклемался, гад. Другой бы на его месте лежал и лежал, а этому приспичило очнуться. Кстати, насчет приспичило… Ты еще хочешь в туалет?
— Нет, уже не хочу…
Расхотелось? Бывает. В экстремальной обстановке еще не такие чудеса случаются.
Мы прошлись по четырнадцатому вагону, стараясь идти твердо и быстро. Задерживаться смысла не было, потому что позади была погоня. Ох и надоели эти гонки, сил моих уже нет. Вот так приедешь на гостеприимный юг, чтобы отдохнуть, а вляпаешься в какую-нибудь историю. И всему виной мои проклятые порядочность и доброта. Нет чтобы послать всех к чертовой матери и продолжать наслаждаться отдыхом, так я решила пойти навстречу молодым ребятам.
Однако что это я раскудахталась? Возьми себя в руки, Женя, не поддавайся минутной слабости. Теперь уже охрана Светланы — мое личное дело. Будем считать, что те, кто по некоторым причинам нахально и безотвязно преследует Светлану, задели мою гордость. А такого я не потерплю никогда и ни от кого.
Пятнадцатый вагон, последний. Все те же озабоченные лица пассажиров, задающих один и тот же вопрос: когда мы поедем дальше.
Мы со Светланой прошли в тамбур. Тупик, дальше хода нет.
Я дернула дверь. Она не открывалась, потому что была тщательно заперта.
Глава 15
У Дмитрия Ивановича Соколова было огромное преимущество перед всеми остальными приятелями: депутатский мандат. Он официально имел право на вооруженную охрану и мог таскать ее за собой безо всяких ограничений. Этим Дмитрий Иванович и решил теперь воспользоваться.
Мало того — товарищ с неограниченными правами и депутатским иммунитетом прибыл в Прибрежноморск на вертолете. Но он скромно промолчал, когда Батталов во время последнего разговора упомянул об этом транспортном средстве как о несбыточной мечте. Естественно, вертолет был не личным транспортом, а государственным, поступившим в личное распоряжение Дмитрия Ивановича на время небольшого отпуска, и в настоящее время он занимал место на запасной полосе прибрежноморского аэропорта.
Любому другому пришлось бы потратить весь свой запас красноречия и море коньяка, а также чемодан денег, прежде чем он смог бы договориться об аренде железной птицы. Но Соколову повезло. Просто начальник авиаотряда подведомственного ему региона уже почти находился под следствием по делу о правонарушениях и даже дал подписку о невыезде из родного города. Дмитрию Ивановичу удалось замять дело, и теперь виновник переполоха был готов на все, что угодно, лишь бы отблагодарить своего благодетеля. Вертолет, на пользование которым рассчитывал Соколов, особенно востребован не был, стоял, как говорится, на запасном пути, так что был свободен в любое время дня и ночи.
Об этой частности Дмитрий Иванович с самого начала, еще при первой встрече, умолчал перед своими друзьями. Ему было в какой-то степени неловко. Еще подумают ребята, что, мол, жлобствует Диман, на вертолетах летает.
Вертолет был далеко не новым, но и не слишком старым. И Соколову этого было вполне достаточно. Летает, и ладно. Пилот, который заведовал летающим хозяйством, проживал в комнатах отдыха летного состава прямо при аэровокзале, связь с ним осуществлялась, как и со всеми вокруг, по сотовому телефону. Поэтому, расставшись с друзьями, Соколов первым делом позвонил летчику.
— Юрий Иванович, готовь машину.
Звонок застал пилота по пути к пляжу.
Это был коренастый мужчина сорока двух лет, с добродушным круглым лицом добряка и массивным животиком. Несмотря на внешность человека, который в ладах со всем миром, Юрий Иванович был человеком впечатлительным, ранимым и к своим сорока годам уже успел нажить язвенную болезнь желудка, которая подтачивала его изнутри. По этой причине пилот редко пил водку, совсем забыл о винах и коньяках и даже воздерживался от пива. В кармане его летной формы постоянно лежали таблетки викалина. Перемена климата после перелета из средней полосы России на Кавказ обострила болезнь, что несколько снизило радость от общения с курортными местами. Об алкогольных возлияниях пришлось забыть совсем. Но ничего не поделаешь, работа есть работа, причем — хорошая.
Дмитрий Иванович был уверен на все сто процентов, что в любое время дня и суток он сможет застать «своего» пилота Юрия Ивановича в полной готовности к полету. В принципе так и случилось. Пилот тут же вернулся, подхватил свой тревожный чемоданчик и отправился вести переговоры с диспетчерами на предмет разрешения вылета с аэропорта.
Через полчаса Соколов со своим охранником Павлом Иванченко, который и должен был решить задачу по открытию «охоты на уток», прибыл в аэропорт.
Павел, в прошлом мелкий уголовник, больше занимавшийся мордобоем, чем серьезными делами, почти постоянно носил форму омоновца. Метр восемьдесят роста позволяли ему решать задачи по отмашке кулаками вполне успешно. Иванченко имел смуглый тон лица, черные юркие глаза и удлиненный подбородок, придававший ему некоторое сходство с Иваном Грозным. На этом сходство с великим князем и царем всея Руси заканчивалось. Характер у Павла не был вспыльчивым: если требовалось ввязаться в драку, он делал это молча, равномерно посапывая и флегматично двигая руками. Умение управлять делами у него также было на нуле. Ну, если не на полном нуле, то красная лампочка уже мигала, можно сказать и так.
Дмитрий Иванович сумел добиться для своей охраны нужной лицензии, поэтому Павел Иванченко носил пистолет «ПМ» вполне законно. Однако он был предупрежден, что использование оружия не по назначению наказуемо. Павел согласился с этим требованием безоговорочно. Кстати, на предложение Соколова принять участие в охоте на девушку он согласился почти сразу, рассчитывая на то, что босс-депутат сумеет оградить его от разных неприятностей. Да и денежки он сулил немалые.
