Турунтаев явно вошел в раж. Вероятно, ему довольно часто приходилось выступать публично, поэтому численность аудитории для него не имела значения, даже если это были только молодая женщина — одна штука — и один раскормленный кот, спящий в кресле, — одна штука.
— Ну, Дмитрия Филипповича вам представлять не надо — это, как любят говорить в СМИ, фигура федерального масштаба. Фигура у него и правда толстовата — я против него мелковат буду. Человек он с большими связями и большими амбициями. Вот только одно у него хромает, — Геннадий Иванович довольно пожмурился, а потом выдал: — Рейтинг у него хромает. Маловато будет, как говорится. Так что шанс избраться у него только один — если третий кандидат — Острецкий — оттянет у меня достаточно голосов. А это… черт его знает, с нашим веселым губернатором все возможно.
Я усмехнулась.
— А этот Острецкий — человек очень занимательный, как любит говорить Иосиф Соломонович Блюменталь.
Я слышала об Острецком достаточно много. Этот человек возглавлял структуру, которую он гордо именовал медиахолдингом. Вероятно, по примеру несравненно более крупных столичных холдингов типа «Мост-медиа» или империи Бориса Березовского.
Впрочем, по провинциальным меркам это была довольно крупная структура, включающая в себя охранное агентство, банк, разветвленную сеть дочерних фирм, магазинов и торговых баз. Острецкий имел акции ряда довольно крупных предприятий и контрольный пакет пары тарасовских заводов. Кроме того, он подвизался в сфере шоу-бизнеса — активно финансировал несколько фирм, промышляющих организацией гастрольных туров столичных знаменитостей. Помимо этого, он возглавлял координационный совет по организации гастрольной деятельности при правительстве области.
Всегда замечался на любви к спорту. По-моему, именно Острецкий владеет контрольным пакетом акций лучшего футбольного клуба области.
Депутат областной Думы.
Одним словом, фигура значительная во всех смыслах: бизнесмен, меценат, политик, акционер национальных нефтяных компаний.
И крупный криминальный авторитет.
— Да, я много слышала об Олеге Даниловиче, — проговорила я. — Более того, мне раза два приходилось видеть его лично. Нельзя сказать, что он произвел на меня уж очень благоприятное впечатление.
— Ага! — проговорил Геннадий Иванович и выпил еще одну стопку водки. — Прекрасно. Так вот, с недавних пор у меня есть подозрения… что вчерашний взрыв — дело рук именно этого господина.
— Олег Данилович способен на многое, — кивнула я. — Так что… у него в самом деле есть какие-то шансы отнять у вас определенное количество голосов? Ведь электорат-то у вас абсолютно разный.
— Ну, не скажите, — покачал головой Турунтаев. — Не скажите. Наши аналитики, как, кстати, и аналитики губернатора, пришли к выводу, что все не так однозначно.
Я пожала плечами: в самом деле, современные политические технологии допускали такое манипулирование «гласом народа — гласом божьим», что был возможен любой, даже самый невероятный расклад. Ну посудите сами: разве избрание Бориса Николаевича в 1996 году с нулевого рейтинга — не чудо?
— Сегодня у меня с этим деятелем встреча, — проговорил Геннадий Иванович. — Важнейшая встреча. Буду говорить с ним о снятии его кандидатуры с выборов. Вот так.
— Но для такого предложения нужны рычаги давления, и очень серьезные, — проговорила я, чувствуя, как от съеденных яств и выпитого ликера «Куантро» со свежей клубникой по всему телу растекается приятная, сытая истома.
Турунтаев ухмыльнулся и взмахнул рукой, отчего смахнул на пол почти опустошенную им тарелку. Тарелка разбилась. Кот меланхолично открыл один глаз и мутно посмотрел на источник досадного шума.
Турунтаев же давно привык не обращать внимания на курьезные происшествия, причиной которых по большей части был он сам. Поэтому он не моргнул и глазом, а с загадочным видом потер подбородок и сказал:
— Ну… кое-что найдется.
В этот момент из прихожей послышался мелодичный звук, потом пронзительный сигнал, на лице Турунтаева появилось ошеломленное выражение, а недожеванный кусок мяса из его рта упал прямо в тарелку с ароматным бульоном.
Брызги полетели по всему столу.
— Одну минуту! — пробормотал он. — Сейчас… сейчас, Женя…
И он опрометью выбежал из комнаты.
«Чтоб мне носить фамилию Блюменталь, если это пожаловала не Татьяна Юрьевна», — подумала я. Уверена, что визит всех громил Олега Даниловича Острецкого по прозвищу Шпон не вызвал бы у Геннадия Ивановича такого панического испуга.
Я встала из-за стола и выглянула в просторную прихожую.
Перед небольшим черно-белым монитором, скорчившись, стоял Геннадий Иванович. На экране монитора высветилась сухопарая женская фигура и характерные острые черты госпожи Турунтаевой. Она открывала дверь.
Увидев, что я смотрю в прихожую, Геннадий Иванович быстро забормотал:
— Автоматический видеофон… сигнализация. Это жена возвратилась с работы… что-то она сегодня рано.
Откровенно говоря, паника Турунтаева мало вязалась с его недавним самодовольным откровенничаньем и теперешним положением вещей: все-таки нельзя сказать, что обед с новым телохранителем является чем-то жутко предосудительным. Тем более что Татьяна Юрьевна уже видела меня и была в курсе планов своего мужа.
— Я же еще не сообщил, что вы уже работаете у меня, — быстро выговорил кандидат на пост губернатора области. — Она может не так понять.
— Ну так объясним!
В этот момент дверь отворилась, и вошла Татьяна Юрьевна. За ней семенил какой-то здоровяк, до отказа навьюченный сумками. Вероятно, шофер или личный телохранитель. А может, и тот и другой одновременно.
Она увидела меня и Геннадия Ивановича и тут же нахмурилась.
— Это как понимать? — холодно произнесла она.
— Разве я не говорил тебе, что с сегодняшнего дня Евгения Максимовна будет работать моим личным телохранителем?
На лице верзилы, который волок сумки, промелькнула довольно-таки поганенькая улыбка: дескать, я-то не сомневаюсь, каким образом эта самая Евгения Максимовна будет хранить тело кандидата в губернаторы.
Татьяна Юрьевна проткнула меня мутным рыбьим взглядом, подобно тому, как шашлычник хладнокровно нанизывает кусочки свинины на шампур, и сказала мужу:
— И все-таки тебе следовало позвонить.
И прошла в квартиру, не снимая обуви. Верзила, совершенно откровенно ухмыльнувшись мне, потащился за своей работодательницей.
— А это еще кто такой? — спросила я.
— А-а-а… это Виктор… Танин шофер, — рассеянно ответил Турунтаев.
Довольно мерзкий тип этот шофер, надо сказать. Улыбка такая самодовольная… липкая, как свежевытканная паутина. Впрочем, каков поп, таков и приход. То бишь каков хозяин, таков и слуга.
