— Ты, т-ты, чт-то делаешь, мать твою, не подходи ко мне, я буду кричать, — он попытался лягнуть меня ногой и вырваться, когда я хотела освободить его от наручников.
— Стой спокойно, я помогу тебе бежать! — рявкнула я. — Что, думаешь, мне охота, чтобы ты меня на допросе ментам сдал. Убивать я тебя не стану, так как обещала отдать наркоту и отпустить, а слово мое железное. — Наручники упали к его ногам. — Беги! Ты свободен.
— Ты меня правда отпускаешь? — недоверчиво спросил Тычков, пятясь к лестнице.
— Да, — я указала ему за спину, — поднимешься на второй, там — на крышу и вниз по пожарной лестнице. Стоянка как раз рядом. Заберешь машину и дуй на вокзал. Твое барахло — в камере хранения, ячейка номер тринадцать. Вот ключ. — Я швырнула ему ключ.
Он поймал и, продолжая пятиться, спросил дрожащим голосом:
— А ты мне не выстрелишь в спину? Небось хочешь на меня мента списать этого.
— Значит, так, — протянула я, доставая револьвер, — времени мало. Либо ты бежишь, либо остаешься здесь с дыркой в голове.
Не успела я закончить, как в проходе уже никого не было, кроме неподвижного тела следователя. Внезапно труп ожил, поднялся, потирая шею и прошипел зло:
— Я, вашу мать, соглашался имитировать побег, но не разрешал меня душить до потери сознания.
— Я это… чтоб достовернее было, — пробормотала я, кротко опустив глаза.
— А что ж для достоверности еще пулю в лобешник не закатала? — ехидно осведомился следователь. — Тогда бы он точно поверил.
— Ой, извините, не подумала, в следующий раз обязательно, — раскаялась я.
Руки Земляного сами собой потянулись к моей шее, но все же интеллект возобладал над низменными чувствами. Он отступил, проворчав:
— Чувствую, когда-нибудь вы меня доведете до греха. — И добавил уже по существу: — А что, если Тычков не поедет на вокзал, а просто возьмет и смоется? Я-то сразу не подумал.
— Поедет, поедет, не переживайте, — заверила я, показывая ему навигатор, по экрану которого начала двигаться красная точка, — в противном случае мы всегда будем знать, где он находится, по этой штуке.
Земляной еще раз потер шею, посмотрел на навигатор и пробормотал недовольно:
— Пусть теперь Селиванов готовит бутылку коньяка, не меньше. У меня из-за вас вся жизнь перед глазами промелькнула.
— Но, согласитесь — идея неплохая, — улыбнулась я. — С двумя килограммами «Белого китайца» и оружием Тычков будет охотнее сотрудничать и по вашему делу, лишь бы ему срок скостили. Оружие на вокзал — это ж ему статью по терроризму можно припаять, если начнет кочевряжиться. Кстати, Вячеслав Юрьевич, а как вы нас нашли в клубе?
— Секретарша из банка позвонила и все рассказала о ваших встречах с темными личностями, — ответил Земляной мрачно. — А ведь обещали сообщать, если что.
— Я хотела как раз, но тут вы словно снег на голову, сами, — с честным видом сказала я.
— Где пятьдесят тысяч долларов и машина Хикматова? — строго спросил следователь. — Он пришел в себя в больнице и рассказал, как вы его ограбили.
— Машину верну. Я его не грабила. Деньги мне были нужны, чтобы поймать киллера. Я использовала их как приманку. Видели, они там, на улице были разбросаны вокруг трупа. Или ваши люди все потаскали?
— Так, за словами следите, — холодно посоветовал Земляной, — мы подобрали тридцать девять тысяч триста долларов. Остальные, наверное, ветром унесло или в водосток засосало. Я лично присутствовал, когда их собирали. Налево уйти ничего не могло. Все к тому же думали, что они фальшивые.
Вместе с ним мы вышли из-за занавеса. Он пошел на выход, а я к сидевшему за столиком в полной прострации Конюкову. Прогнала подсевшую к нему девицу наркоманского вида, позвала официанта и заказала водки с закуской.
— Евгения Максимовна, представляете, она в тот день специально открыла окно в моем кабинете, — потрясенно выговорил Конюков, глядя прямо перед собой невидящим взглядом, — открыла, вышла, а потом выстрел. Как Анжела могла?
Рюмку водки, выставленную перед ним официанткой, он опрокинул и не поморщился, точно это была вода из-под крана. Потом грохнул рюмку на стол, едва не расколов, и грубо отобрал у официантки всю бутылку.
Домой добирались на такси под русские народные песни, исполняемые повеселевшим клиентом.
Расследование по этому делу длилось довольно долго. Личностью наемного убийцы по кличке Затейник сильно заинтересовалось ГРУ. Земляной, когда я ему звонила, жаловался, что они ему шагу спокойно ступить не дают, требуют отчетов. На квартире киллера нашли фотографию авторитета Белаза, с пометками рукой убийцы: «Срочно и эффектно», а также десятки других фотографий, где хозяин «Осьминога» выходит из машины, входит в клуб и тому подобное. Уже на следующий день Белаз, как-то прознавший об этом, звонил мне и слезно просил его защитить — дескать, его хотят устранить какие-то серьезные люди. Он бы никогда не смог догадаться, что это я заказывала его понарошку, чтобы выманить убийцу. От предложения авторитета я с гордостью отказалась.
Много интересного выяснилось о жене Конюкова. Оказалось, что она жила под чужой фамилией, а настоящую выяснить поначалу не удалось. Проверка по отпечаткам пальцев ничего не дала. Мать, предъявлявшаяся Конюкову в доме инвалидов, на поверку оказалась вовсе не ее матерью. Деньги же, которые Анжела брала у мужа на операции для мамы, она тратила на наемного убийцу и оружие. На суде выяснилось, что Анжела, чтобы подобраться к Портняжному, стала его любовницей. Портняжный тщательно скрывал это. Признался только, когда узнал, в чем ее обвиняют. От Портняжного же Анжела узнала об ограблении его сына, а потом, проделав ту же, что и я, работу, вышла на Хикматова и Тыртышную и решила их подставить.
В один из своих звонков Земляной посетовал мне, что не сможет спать спокойно до тех пор, пока не выяснит, кто такая Анжела на самом деле, и застенчиво попросил меня посодействовать в допросе.
— Что значит посодействовать? — Я сделала вид, что не понимаю.
— Вколите ей что-нибудь или еще как. Вы умеете. Я уже успел убедиться. Но, конечно, обойдитесь без особой жестокости.
— Есть способ лучше и совсем не жестокий, — ответила я, — силиконовые протезы груди на заводе маркируются. По этому номеру можно выяснить, кому их имплантировали, по записям в клинике пластической хирургии. Конечно, если операция не была подпольная.
— Вы предлагаете, чтобы я ей груди вспорол и протезы вытащил?! — ужаснулся Земляной. — По-вашему — это не жестоко? Да меня самого после пожизненно посадят.
— Я предлагаю ее только припугнуть, что вы сделаете это, — терпеливо пояснила я, — отвезите ее в тюремную больницу, если надо. Пусть оперативники переоденутся в докторов. Покажите ей какое-нибудь липовое постановление суда, что вскрытие груди разрешили. Я ее хорошо изучила. Она сразу сознается.
Осмыслив мое предложение, следователь признался, что считает его замечательным. На следующий день он сообщил об успешном завершении операции «Силикон». Настоящее имя Анжелы — Ирина Владимировна Белкина. Она подозревалась в участии в банде «Стальные леди», которую сколотила бывшая бандерша из проституток. Восемь лет банда колесила по всей стране и ближнему зарубежью, кидала бизнесменов, предлагая им липовые сделки. Действовали так чисто, что не оставляли никаких улик.
