Спустя мгновение к его голосу добавился голос Жемчужного. Стало быть, он успел-таки на свой выход. Напрасно Плашкина волновалась.
Она поднялась с кресла и сказала:
— Пойду посмотрю на их дуэль, — и тут же пояснила: — Жемчужный и Майоров всегда соперничают на сцене. Стараются переиграть друг друга. Ино — гда это выглядит довольно забавно. Хотите взглянуть?
— Хочу.
Я двинулась вслед за ней за кулисы.
Костя и Аркадий Александрович находились на сцене вдвоем. Между ними шел какой-то спор. Ирина Юрьевна приблизилась к самому краю кулисы. Глаза ее горели. Я, к сожалению, ее восторга не разделяла. И вовсе не потому, что актеры плохо справлялись со своей профессиональной задачей. Тут я ровным счетом ничего не понимала, и мне нравилась игра каждого. Причина моего отрешенного настроения была в ином. В голове я мысленно прокручивала только что состоявшийся разговор с Плашкиной. Меня сильно заинтересовала персона директора театра «Крейзи» Велиханова Анатолия Викторовича. Что за ссора у него произошла с покойным Федором Ласточкиным? Чем она была мотивирована? Да и вообще, меня все больше и больше настораживало отношение окружающих к бывшему мужу Тимирбулатовой. Пока еще ни один человек не отозвался о нем доброжелательно. Все мнения сводились к тому, что Ласточкин был «гнусный», «скользкий», «гнилой», «неприятный».
Может, Велиханов прольет свет на личность этого фотографа? Хотя если он не стал ничего рассказывать своей близкой подруге Ирине, то с чего бы ему пуститься в откровения со мной?
Я отошла немного назад, не желая мешать Ирине Юрьевне. Кто-то взял меня за рукав и потянул в сторону. Это была Ольга.
— Я видела, ты успела познакомиться с Плашкиной? — сразу спросила она.
— Успела.
— И как она тебе?
— Нормальная женщина. Слегка избалованная богатой жизнью, а в остальном нормальная.
— Обо мне говорили? — Ольга замерла в ожидании ответа.
— Нет, — соврала я. К чему задевать ее тонкое актерское самолюбие.
— Она ненавидит меня.
— Думаешь, Плашкина хочет тебя убить? — улыбнулась я.
— Не смешно, Женя, — она не восприняла моего игривого тона. — Ты ведь сама понимаешь, что тут дело в другом. В моей карьере. Мне бы очень не хотелось потерять работу в «Крейзи».
— Приятно считать себя сумасшедшей?
Я всячески старалась вывести ее из депрессивного состояния. Поняв, что мои шутки на нее не действуют, я пошла другим путем. Сменой темы.
— Кстати, ты не говорила мне, Оля, что твой муж работал в этом театре.
— Вот видишь! — взвилась она. — А сказала, что с Плашкиной не было обо мне разговора.
— Не было. Я спросила ее о Федоре.
— Что она сказала о моем муже?
— О его ссоре с Велихановым. Ты об этом слышала?
— Конечно, — помрачнела она. — Я хотела приобщить Федю к искусству, к прекрасному, так сказать. Устроила его сюда, а он опять полез в бутылку.
— Что произошло?
— Откуда мне знать? Они с Анатолием Викторовичем не поладили, и тот выгнал Федора.
— Не очень приятно получилось, да? Но почему ты не сказала мне об этом сразу?
— Я не думала, что это имеет большое значение. В данном инциденте нет ничего сверхнеобычного. То, что Федя со всеми ссорился и ни с кем не мог ужиться, в порядке вещей.
Я хотела продолжить эту тему, но Оле пора было на сцену, и она упорхнула на противоположную сторону, откуда должна была появиться перед зрителями.
Сразу после ее выхода со сцены ушел Костя.
— Надеюсь, я не подкачал, Ирина Юрьевна? — первым делом осведомился он у Плашкиной.
— Все было хорошо, Костенька, — ответила та, не отрывая взгляда от сцены.
Жемчужный подошел ко мне.
— Вот так вот, Женя. Всего лишь «хорошо».
— А что ты хотел? Чтобы тебе сказали «плохо»?
— Да бог с ними! — Он беспечно махнул рукой. — Пойдем в курилку, а то я сейчас умру от недостатка никотина в крови.
— Тебе есть что сказать мне? — спросила я, едва мы спустились с лесенки. — Удалось что-нибудь выяснить?
— Обижаешь. — Он закурил. — Я землю носом рыл и, как мне кажется, откопал для тебя очень интересную информацию.
— Какую? — Я вся подобралась.
— Поцелуешь — скажу.
— Костя!
— Ладно-ладно. Все поцелуи запишем тебе в долг. Слушай. Ласточкин вел двойную жизнь.
— Я знаю.
— Не сомневался в этом. Ты же гениальная женщина.
— Не льсти, — скривилась я. — Этим меня не купишь.
— Он промышлял шантажом, Женя.
— Вот как?
— Да. Ласточкин многих держал на крючке, что позволяло ему огребать время от времени неплохие доходы.
— Назовешь кого-нибудь конкретно?
— Назову. Правда, пока только одного человека.
— Кто он?
— Велиханов.
Глава 5
Костина информация меня нисколько не удивила. Я ожидала чего-то подобного. Единственное, что мне не пришло в голову, так это связать оборотную сторону жизни Ласточкина с ее лицевой стороной, а именно с фотоделом. И то, что Жемчужный самым первым назвал директора «Крейзи», также упрощало дело. Сам собой отпадал вопрос о причине столкновения Велиханова с мужем Тимирбулатовой.
— Информация стопроцентная? — все же уточнила я.
— Как ты жестока, Женечка, — Жемчужный закатил глаза. — Я бы тебе никогда не подкинул липу. Повторить могу — мне удалось выяснить про Велиханова, других людей, которых доил Ласточкин, я не знаю. Но это только пока.
— Лучшего помощника и не пожелаешь, — похвалила я Костю и, чтобы сделать ему приятное, подошла и чмокнула в губы.
— Спасибо, — сказал он. — Хорошо, но мало.
— Всему свое время, — лаконично произнесла я. — Скажи лучше, а чем он подцепил Велиханова, не знаешь?
— Нет. Такую информацию добыть будет трудно. Ее знал, возможно, только сам Ласточкин.
— И Велиханов, — вставила я.
— Ну, это естественно.
— Форма шантажа, насколько я понимаю, — фотографии. Да?
— Да, — кивнул Жемчужный. — У Ласточкина был целый набор пленок. На каждого клиента по отдельной пленочке.
Я помолчала несколько секунд, а затем, взглянув на Костю, с хитрецой спросила:
— А тебя лично он не шантажировал?
— Меня? — изумился Костя. — Ты шутишь, Женя? Я чист, как ангел. Да, и денег у меня не так много, чтобы кормить еще и шантажиста.
