Парамонов смущенно кашлянул.
— Да нет, ради бога… — пробормотал он. — Просто я подумал, что так было бы удобнее.
У меня закрались подозрения, что с моей помощью он просто пытается сэкономить денежки, отпущенные ему на торжественную встречу госпожи Фридлендер. Впрочем, позже я убедилась, что ошиблась.
Поставив машину на стоянке, мы поднялись по широким ступеням на перрон и осмотрелись. Яркие огни прожекторов освещали железнодорожные пути, забитые пассажирскими поездами, товарняком и электричками. Масса людей слонялась по перрону. Смуглые южные люди сидели на бесчисленных мешках и сумках, перекрикиваясь гортанными голосами. Милиционеры с палкой на боку и рацией в руках прохаживались взад-вперед, зорко поглядывая в толпу.
Мы успели как раз вовремя. Только что объявили прибытие московского поезда.
— У нее первый вагон, — взволнованно сказал Парамонов. — Постарайтесь произвести на нее впечатление!
Я иронически покосилась на него.
Толпа подтянулась к краю платформы. Из темноты возник огненный глаз подходящего локомотива. Парамонов возбужденно подхватил меня за руку и увлек за собой, стараясь подобраться к первому вагону. Я попыталась объяснить ему, что поезд никуда не денется, но мои слова не произвели на него никакого впечатления.
Наконец послышалось лязганье отпираемых дверей, и из вагонов стали появляться пассажиры. Парамонов нервничал, вытягивая голову и даже приплясывая от нетерпения, а наша гостья все не появлялась. Уже практически опустел весь первый вагон, а ее все не было. Мы стояли возле самых ступенек, за спиной равнодушной проводницы, и терпеливо ждали — во всяком случае, я была терпелива.
— Может быть, она раздумала приезжать? — предположила я наконец, когда поток пассажиров окончательно иссяк.
Парамонов меня не услышал — лицо его внезапно преобразилось необыкновенным энтузиазмом, и он вскричал:
— Ну, слава богу! Мисс Фридлендер! Хэлло! С прибытием вас!
По ступенькам сходила низенькая полноватая женщина в широченных черных брюках и бесформенной бежевой майке, колоколом прикрывающей ее объемистую грудь и бока. У госпожи Фридлендер было жизнерадостное круглое лицо, нос картошкой и короткие прямые волосы, стриженные чуть ли не под горшок. Ни дать ни взять — малообеспеченная домохозяйка, собравшаяся на рынок. Впечатление усиливала большая сумка в ее руках. Однако, несомненно, эта тара играла здесь роль дамской сумочки. Гостья спрыгнула на перрон, с любопытством огляделась и произнесла с большим пафосом:
— Наконец родная земля! Хэлло, Ильич! Как поживаешь? Боже, что это за запах?
Последнее замечание относилось, кажется, ко мне. С интересом изучая свою потенциальную клиентку, я миролюбиво сообщила, что это пахнет скорее всего моими духами.
Американка по-свойски протянула мне руку. — Линда Э. Фридлендер! — представилась она.
— Евгения М. Охотникова! — ответила я, не моргнув глазом.
Рукопожатие королевы унитазов было крепким и доброжелательным. Может быть, стоило сразу же объясниться с ней насчет моего статуса, но в этот момент из вагона появились новые действующие лица.
Вначале на перрон ступил чернокожий мужчина. Он был аккуратно пострижен и одет в необыкновенно элегантный костюм, который сидел на его атлетической фигуре как влитой. Белоснежная рубашка и тщательно повязанный галстук завершали картину — он был похож на неприступного холеного прокурора из кинобоевика. У него было довольно приятное невозмутимое лицо, сверкающие зубы и золотая печатка на пальце. В руках он держал небольшой кожаный чемодан.
— Позвольте представить! — бодро сказала мисс Фридлендер. — Джимми! Мой… э-э… бухгалтер!
Афроамериканец холодно улыбнулся и слегка наклонил голову. «Ну да, — подумала я, — ревизия же — как тут обойтись без бухгалтера. Интересно, умеет ли он говорить по-русски?»
В этот момент сверху чуть ли не обрушился еще один мужчина — он был маленький, лысый и необычайно сердитый. В правой руке он держал огромный роскошный чемодан с серебряными застежками, в левой — чемодан поменьше, а через оба плеча его были перекинуты объемистые сумки.
Приземлившись на перрон, он избавился от чемоданов и принялся стаскивать с себя сумки, вполголоса бормоча что-то под нос. Госпожа Фридлендер, жизнерадостно кивая, запустила руку в свою сумку и извлекла оттуда пухлую пачку долларов, по — простецки перехваченную розовой резинкой. С хрустом отделив одну зеленоватую купюру, она протянула ее лысому мужчине, одарив его в придачу лучезарной улыбкой.
Из этого жеста стало ясно, что коротышка в свиту нашей гостьи не входит, а исполняет здесь роль добровольного носильщика. Кажется, он даже и не претендовал на вознаграждение, потому что взглянул на однодолларовую бумажку с некоторым испугом. Однако он, поколебавшись, взял доллар.
Госпожа Фридлендер немедленно обернулась к своему великолепному бухгалтеру и объяснила по-английски:
— В России очень ценится американский доллар!
Тот отреагировал все той же индифферентной улыбкой, которая применялась им, видимо, на все случаи жизни. Но нашей гостье захотелось тут же подтвердить свою блестящую мысль, и она, оглянувшись, с большим энтузиазмом вскричала:
— Хай, бой! Парень! Хочешь заработать доллар?
Я поинтересовалась, куда она смотрит, и увидела полусонного тинейджера в раздолбанных ботинках и с серьгой в ухе. Услышав, что его зовут, он слегка проснулся и осторожно приблизился. Линда Э. Фридлендер протянула ему доллар и, чарующе улыбнувшись, сказала:
— Он твой! Найди нам сюда такси — будь любезен!
Тинейджер тупо посмотрел на купюру в своих руках, ничего не сказал и нырнул в подземный переход.
— Сейчас у нас будет машина! — торжественно объявила американка.
Лысый мужчина неопределенно покачал головой, подхватил потертый чемодан и поспешил прочь. Лицо мисс Фридлендер сияло.
Я прикинула мысленно, что в заветной пачке должно быть не менее двухсот долларовых бумажек. По-видимому, американская фабрикантша полагала, что такая сумма откроет перед ней зеленую улицу. Во всяком случае, на двести самых разнообразных услуг она рассчитывала определенно.
Такой решительный и нехитрый подход к делу убедил меня, что работы мне не видать как своих ушей, если только я не хочу, чтобы мне ежедневно отстегивали по доллару. Впрочем, одну услугу я была намерена оказать — из уважения к Парамонову. В свете последних событий он со своим авансом показался мне вдруг необычайно щедрым и великодушным человеком.
— Ну что, пойдем, пожалуй, — сказала я, обращаясь в основном к Парамонову.
— Да, нужно идти, — кивнул он.
— Постойте! — с некоторой тревогой проговорила мисс Фридлендер. — Разве нам нужно идти? А бой? Он же доставит машину сюда?
— Про боя можно забыть! — безжалостно сказала я. — А у меня машина. Я отвезу вас в гостиницу.
