Никто этой информации не поверил, но Москва вроде бы успокоилась.
* * *
В этот первый февральский понедельник мы с тетушкой поменялись ролями.
Обычно она читает пухлые тома детективов, а я смотрю видик. Но тетя Мила, как-то раз обозрев мою коллекцию видеокассет, заявила мне, что хочет посмотреть фильм Сиднея Люмета «Убийство в восточном экспрессе», а я, настроив ей свой видик, принялась читать роман Агаты Кристи под тем же названием.
Тетя досмотрела последний титр на экране — «the end», когда я захлопнула роман, который одолела за два с лишним часа, пока длился фильм, — меня в свое время поднатаскали в технике быстрого чтения.
Обменявшись краткими впечатлениями, мы собирались вернуться к более привычным для нас формам отдыха: тетушка — к Спиллейну, я — к Спилбергу, когда раздался телефонный звонок.
— Это тебя, лапушка, — передала мне трубку тетя Мила. — Какой-то господин с бархатным баритоном. Надеюсь, что не по делу.
Тетя в последнее время всерьез озаботилась устройством моей личной жизни и прозрачно намекала на неженатых сыновей своих знакомых, которые прямо-таки жаждут сводить меня в театр или на концерт.
— Евгения… э-э… Максимовна, — раздался в трубке приятный голос. — С вами говорит Раменский Андрей Васильевич.
Очевидно, звонивший ждал, что я скажу что-нибудь вроде «очень приятно», услышав фамилию «рыбного короля» нашего города, но я промолчала.
Понимая, что пауза немного затянулась, Раменский счел нужным пояснить:
— Мне дал ваш номер один наш общий знакомый. Помните историю с мраморными слониками? Вы тогда еще активно включились в…
— Можете не продолжать. Я понимаю, о чем идет речь, — прервала я его.
Раменский решил не называть фамилию человека, который направил его ко мне, хотя я не делала никакой тайны из того, что в свое время помогла сыну директора городского рынка выпутаться из сложной ситуации.
— Мой знакомый рассказал мне о ваших методах и о том, как решительно вы действовали для того, чтобы уладить его проблемы, — продолжал Раменский. — Но, как вы понимаете, я звоню не только для того, чтобы выразить свое восхищение. Мы могли бы увидеться?
— Да, конечно, — и я придвинула к телефону блокнот с ручкой.
Тетя уловила в моем тоне характерные деловые интонации и разочарованно вздохнула.
* * *
«Рыбный король» пах отнюдь не рыбой, но не менее резким французским фруктовым дезодорантом. Бывают такие мужчины, которые думают, что чем больше, тем лучше, и выливают себе на голову по полпузырька туалетной воды. Хотя, господа, поверьте, что подобные действия могут вызвать у женщин только приступ чихания.
Обладатель бархатного баритона не был красив и даже привлекателен. Природа, ссудив его завораживающим голосом, очевидно, решила, что этого дара для Раменского недостаточно, и наградила его чересчур курносым носом, маленькими глазками неопределенного серо-голубого цвета, низким ростом и оттопыренными ушами.
Принимал меня господин Раменский в офисе своей фирмы. Контора по поставкам рыбы арендовала (аж на девяносто девять лет) старинный трехэтажный особняк в стиле ампир в самом центре города.
«Не при помощи ли покойного Гатова?» — мелькнула у меня мысль.
Снаружи все было сохранено в неприкосновенности — таковы были условия аренды. Более того, здание претерпело капитальный ремонт, значительно улучшивший внешний вид.
Зато внутри дизайнеры и декораторы оторвались на полную катушку.
Там и сям, слева и справа, сверху и снизу взору посетителя представали разнообразные рыбы — то на огромных панно, то на ветхом гобелене, Бог весть откуда взявшемся в стенах конторы.
Даже перила центральной лестницы были выполнены в виде русалок с переплетенными хвостами, причем некоторые из этих существ были женского пола, а некоторые — мужского, судя по бородам.
Оригинальные старинные перила с ажурным кружевом решетки были безвозвратно утрачены еще до вселения сюда фирмы Раменского — их попросту кто-то стащил, и теперь они наверняка украшали чей-нибудь дачный участок, возможно, и не в нашем городе; впрочем, такую вещь с руками оторвали бы и за границей.
Проходя по коридорам здания, я заметила, что двери офисов были снабжены наклейками, на которых тоже были изображены разнообразные рыбы, причем в прямой зависимости от значимости того или иного сотрудника, занимавшего кабинет.
Так, на отсеке вахтера был изображен карась, на первом этаже, где располагались приемные и кабинеты менеджеров, двери украшали налимы и окуни. Выше, на втором этаже, где находилась бухгалтерия, в дело пошли осетровые, а на самом верху — третий этаж занимала администрация — в глаза бросались сплошь киты, извергающие фонтанчики, и акулы с оскаленными пастями. Самый большой кит был на двери Раменского.
— Это не рыба, это млекопитающее, — первым делом заявила я, перешагнув порог.
— Что-что? — удивился Раменский. — Ах, вы про кита? Ну и что? Все равно ведь плавает! Впрочем я предпочел бы быть какой-нибудь латимерией.
— Почему?
— Самая древняя рыба на планете, — серьезно ответил Раменский. — Наверняка водилась еще и до потопа. Рыбы-то ведь тогда выжили, в отличие от людей, не попавших в ковчег вместе с Ноем.
Этот исторический экскурс для Раменского был явно традиционным, и, могу поклясться, он выдавал его каждому человеку, впервые заходящему в начальственный кабинет. Сначала его хозяин давал гостю «показать свою образованность» насчет китов-млекопитающих, а потом настраивал его на солидный, стабильный лад фразой про то, что рыба, мол, всегда была и всегда будет, и никакие потопы ей не страшны. А поскольку Раменский ассоциировался именно с рыбой, то фактор стабильности автоматически переносился на его контору. Очень действенный психологический прием.
— Тогда рыбе не нужно было спасать свою жизнь, — согласилась я. — А вам сейчас?
Раменский удивился:
— Хм… А почему вы решили, что у меня возникла такая проблема?
— Думаю, что по любому другому поводу вы могли бы нанять кого-то еще.
— В принципе вы правы, — с неохотой согласился Раменский. — Хотя, конечно, можно сказать, что я перестраховываюсь.
Я уже ждала, что он произнесет традиционную поговорку насчет «перебдеть-недобдеть», и не ошиблась в своем предположении.
— В общем, — повертел пальцами Раменский, — мои аналитики из службы безопасности прикинули, что к чему, и пришли к выводу, что следующей жертвой могу стать, как это ни печально, я.
— Следующей жертвой кого? — сразу принялась я уточнять.
— Человека, который заказывает убийства. Вы, конечно, в курсе того, что происходило в нашем городе за последние месяцы?
— Разумеется, — кивнула я. — Но откуда у вас уверенность, что это действует один человек? Я могу изучить выкладки ваших экспертов?
