— Я помнил об этом.
— Я это чувствовала. Спасибо.
Она докурила сигарету, погасила ее в маленькой пепельнице,
привезенной Дронго из Парижа. Живущий на два дома, он привозил одинаковые
сувениры в оба. На стеллажах стояли одинаковые книги, любимые им в детстве, в
комнатах одинаковая мебель. Он становился старым брюзгой и меланхоликом, и
отчасти это соответствовало его желанию, а отчасти обстоятельствам,
сопутствующим его работе.
— Что ты думаешь делать?
— Для начала все-таки поговорить со Светланой Рожко. А потом
увидеться с Графом, который считает, что можно посылать хорошо накачанных
подонков для встречи со мной.
— Это может быть опасно, — предостерегающе заметила она, —
судя по всему, им не нравится, что ты ввязался в эту игру. И они попытаются
остановить тебя любым способом. Они уже знают, под какой фамилией ты
действуешь.
— Из чего я делаю вывод, что один из тех троих, с которыми я
встречался, рассказал им обо мне, назвав и мою фамилию.
— Кто? — быстро спросила она. — С кем ты встречался?
— Вдова убитого — Кира Леонидовна, его друг Сергей
Монастырев и еще один его друг Аркадий Глинштейн. Один из них и сообщил Графу о
моем интересе к убийству Миронова. Впрочем, не обязательно самому Графу.
Сообщивший мог рассказать об этом кому-нибудь третьему, а уже затем по цепочке
это известие пришло к Графу. Мне нужна будет полная информация об этом
человеке.
— Я сделаю запрос через наш информационный центр, — кивнула
она, — по-моему, я слышала такую кличку. А кто, как ты думаешь, мог рассказать
о тебе?
— Не знаю. Пока не знаю. Но думаю, любой из троих. Каждый из
них знает, кто мог оказаться заказчиком преступления. И каждый старается
держаться подальше от этого дела, понимая, что может стать следующей жертвой.
Не знаю. Может, это и Глинштейн. Он назвал мне одну фамилию в ресторане и,
возможно, решил вести двойную игру, выдав и мою фамилию другой стороне.
Возможно, это Монастырев, решивший таким образом застраховаться от подозрений в
сотрудничестве с журналистом, расследующим обстоятельства гибели Миронова.
Возможно, что Кира Леонидовна.
— Она тоже? — резко спросила Елена. — Ты считаешь, что и она
могла сообщить твою фамилию?
— Думаю, могла. Больше того, я подозреваю ее в первую
очередь. Дело в том, что любое расследование преступления, связанное с
убийством ее мужа, все равно должно начинаться с нее. Монастырев и Глинштейн
возможные, но не обязательные комбинации в этом розыгрыше. А она — обязательное
и начальное звено при расследовании убийства. Значит, в первую очередь нужно
заручиться ее поддержкой. Более того, я убежден, что, когда мы с ней говорили,
она уже заранее знала о моем визите. То есть не конкретно о моем. Ее
предупреждали, что в любой момент может появиться человек, который начнет
расспрашивать про убитого мужа. И возможно, даже попросили сообщить о таком
человеке в случае его появления. Когда я с ней беседовал, я почувствовал, что
она ждала такого человека. Это было явственное ощущение ожидаемой и тревожной
встречи.
— Ты хочешь сказать, что она замешана в убийстве
собственного мужа?
— Нет, конечно. Но она наверняка заинтересована в
расследовании. И возможно, действует из самых лучших побуждений, пытаясь помочь
следователям или друзьям, рассказывая им обо всех посторонних людях, проявивших
интерес к этой теме. Я не исключаю и такую возможность.
— Господи, — вздохнула Елена, доставая вторую сигарету, — у
тебя голова как исправно работающий компьютер. Я теперь понимаю, почему про
тебя ходят такие легенды. По-моему, ты получаешь удовольствие от своей работы.
Тебе так не кажется?
— Да, — признался он, — получаю. И это единственный вид
удовольствия, ради которого я еще живу.
Вечером Светлана возвращалась из театра. Спектакль получился
удачным, публика дважды вызывала ее, гримерная была переполнена цветами. Выбрав
самый красивый букет, она поехала домой в автомобиле, любезно предоставленном
ей директором театра.
У дома рябила на ветру большая лужа, и она остановила машину
почти рядом с подъездом. Светлана жила одна в двухкомнатной квартире, купленной
полгода назад. Ее пятилетняя дочь жила у матери, в Твери, и никто не мешал
артистке делать стремительную карьеру. Поговаривали даже, что ей скоро дадут
почетное звание.
Она вышла из автомобиля, поблагодарив водителя, и шагнула в
подъезд. Это был вовсе не элитный дом, здесь было темно и грязно. Она осторожно
дошла до лифта, привычно нащупала кнопку. Кабина с дребезжанием остановилась на
первом этаже. Двери раскрылись, и она вошла в кабину. Двери уже закрывались,
когда их придержала чья-то нога.
— Извините, — сказал незнакомец, входя в кабину.
Она пожала плечами. Мужчина был высокого роста,
широкоплечий, лысоватый. Она отвернулась. На ее поклонников он не похож.
Наверно, пришел к кому-нибудь или живет в этом доме. Она еще не знала всех
соседей в лицо. Лифт с кряхтением, словно раздумывая, поднимался наверх. В
кабине тускло горела лампочка, и она, повернув голову, увидела, как он смотрит
на нее. И забеспокоилась, нервно затоптавшись на месте. Газеты были полны
сообщений о маньяках, способных нападать на женщин даже в кабинах лифтов.
Но незнакомец не проявлял никаких признаков возбуждения. Он
вдруг спросил:
— Вы Светлана Рожко?
Все-таки поклонник, вздохнула она, уже с некоторым интересом
поглядывая на него. Как будто хорошо одет. И пахнет дорогим одеколоном. Может,
бизнесмен из «новых», интересующийся искусством. Здесь важно не упустить свой
шанс. Маньяк не стал бы спрашивать ее имени. И у него какой-то знакомый голос.
Наверно, она где-то его видела.
— Я вас не знаю, — немного кокетливо сказала она.
— Я большой поклонник вашего творчества, — признался
незнакомец, и она улыбнулась. Ее узнают даже в кабинах лифта.
— Вы были на спектакле?
— Да, конечно. Мне очень понравилось. Я живу в соседнем
доме, и здесь живет мой друг. Семен Алексеевич. Вы его не знаете?
— Я знаю еще не всех соседей, — снова улыбнулась она.
Незнакомец был галантным и солидным. С таким следовало
познакомиться. Возможно, он может оказаться полезным. Лифт остановился, и он
посторонился. Она вышла, еще раз улыбнувшись ему. Он улыбнулся ответно, и двери
закрылись.
Вытащить ключи из сумочки оказалось нелегким делом. Она
долго перекладывала цветы из руки в руку и наконец нашарила ключи. Вставила
ключ в замок, открыла дверь, попыталась войти и услышала за спиной мягкие шаги.
Она еще попыталась обернуться, но сильная рука втолкнула ее в квартиру и
захлопнула дверь. У нее упало сердце. Она повернулась и увидела незнакомца из
лифта. Из ее рук выпали цветы и сумочка.
