— Сильно, — сказал тот, — очень сильно. Во всяком случае,
это многое объясняет. В том числе и ваше нетерпение.
Он не стал договаривать, но оба собеседника понимали друг
друга. Если заказчик расследования уже знал главную фамилию подозреваемого в
организации убийства, то зачем он поручал искать его, нанимая аналитика и
обещая выплатить ему фантастическую сумму в миллион долларов? Ответ
напрашивался сам собой. Только в случае настоящих, абсолютно проверенных
доказательств можно будет возбудить уголовное дело. И заместитель руководителя
ФСБ боится называть эту фамилию даже на конспиративной квартире, опасаясь, что
кто-нибудь может услышать о готовящейся акции против подозреваемого.
Дронго все понимал. Его наняли не просто для расследования.
Все, почти все знают и понимают, кто мог организовать убийство Миронова. Почти
все знают и фамилию главного организатора этого убийства. Но назвать фамилию —
значит бросить вызов, начать изнурительную и очень опасную борьбу не только с
тем человеком, который стоял за этим убийством, но и с силами, стоящими за его
спиной. Такую миссию «Матросова», бросившегося на амбразуру, никто не хотел
принимать на себя. И потому с общего согласия был нанят лучший аналитик, не
имеющий никакого отношения к спецслужбам России, чтобы в случае удачи присвоить
себе все лавры победителей, а в случае неудачи свалить все на голову нерадивого
сыщика.
— Теперь вы понимаете, насколько мы нуждаемся в ваших
услугах? — очень серьезно спросил генерал. — Все не так просто, Дронго. Одно
дело знать, а другое доказать. Даже если я знаю, что кто-то сукин сын, то это я
еще должен доказать. А вот если я сумею доказать… Тогда все будет в порядке. Но
мне нужны точные, сильные, неопровержимые доказательства.
— Вы не можете перевести свое знание в мир реальных фактов?
— холодно осведомился Дронго. Ему совсем не нравилась ситуация, в которую он
попал. Такое с ним случилось впервые в жизни. Да, наверно, подобного не было ни
у одного аналитика, расследующего столь сложные преступления. Большинство
людей, знающих убитого, абсолютно точно вычислило и организатора этого
убийства. Но вычислить — не доказать. Значит, на долю Дронго оставалось самое
трудное — обвинить подозреваемого в убийстве и сделать это, подкрепив свои
обвинения убедительными фактами. Только в этом случае генерал Потапов и те, кто
стоял за его спиной, могли бы надеяться, что сумеют победить в той трудной
схватке, которая им предстояла.
По существу, речь шла не об убитом журналисте, который,
несмотря на огромную популярность, стал пешкой в этой игре. Речь шла о самом
государстве, в котором не на жизнь, а на смерть схлестнулись несколько групп
ведущих политиков, каждая из которых стремилась обрести наибольшее влияние, а
значит, и занять руководящие посты в государстве. Обретению этого влияния и
послужил бы показательный процесс над организаторами убийства журналиста
Алексея Миронова. Но никто не хотел брать на себя ответственность за право
первого удара. Эту роль «ударной пешки», вскрывающей фронт противника и
неизменно погибающей при этом, отвели Дронго.
— Поэтому мы и предложили вам самому перевести эти
подозрения в мир реальных фактов, — усмехнулся генерал.
— Что вы хотите? — прямо спросил Дронго. — Скажите мне
конкретно, что именно вам нужно?
— Факты, — упрямо повторил Потапов, — только подкрепленные
конкретными доказательствами, убедительные факты. Не слухи, не разговоры, не
предположения. Такого добра хватает и у нас. Только факты. Неопровержимые
факты. И вы получите свой гонорар.
— Либо деньгами, либо пулей, — закончил за него Дронго.
Генерал посмотрел на него. Помолчал. Потом криво усмехнулся
и спросил:
— А вы хотели получить такой гонорар без риска для жизни?
Так не бывает, Дронго. Так просто не бывает.
— Это я уже понял, — кивнул Дронго, — у вас ко мне все?
Потапов постучал по столу, где лежал журнал с вырванной
обложкой. Выразительно сказал:
— Я думаю, что вы меня поняли.
— А я думаю, что вы меня нет. — Дронго встал и, не
дожидаясь, пока высокий гость поднимется, кивнул ему на прощание, выходя в
коридор.
Сидевший за столом генерал еще раз усмехнулся, потом,
немного подумав, озабоченно взял журнал и на всякий случай вырвал следующую за
обложкой страницу, решив подстраховаться.
Дронго медленно шел по улице. Свернул за угол. Он сразу
почувствовал, что за ним следят. Это было какое-то непонятное чувство,
обостренное постоянной настороженностью и подозрительностью. Пройдя еще
несколько шагов, он резко свернул в подъезд и только затем выглянул, заметив
остановившуюся рядом с домом машину. Это была Лена Суслова. Он вышел из
подъезда и, ни слова не говоря, сел в автомобиль.
— В следующий раз предупреждай меня заранее, когда будешь
следить за мной, — недовольно проворчал он. — А если бы я начал стрелять?
— Нет, — улыбнулась она, — я ведь знаю. Ты никогда не стреляешь,
нападая первым. Ты делаешь это только в случае самой крайней необходимости. Я
уже немного тебя знаю, чтобы предположить твою реакцию.
— Это плохо, — почему-то сказал он, — получается, что мои
действия легко просчитываются. — Она искоса взглянула на него.
— Почему ты такой странный? Тебе никто не говорил, что ты
ведешь себя неправильно? В отношениях с женщинами ты то приближаешься, то
отдаляешься. Почему ты так делаешь?
— Не знаю. Наверно, потому, что боюсь иметь близких людей. У
меня слишком опасная работа, чтобы я имел право рисковать еще чьей-либо жизнью.
За моей спиной целый список могил. В том числе и моих друзей. И я не хочу
множить этот список.
Она дотронулась до его руки. Мягко сказала:
— Это все твои страхи.
— Это реальность, — упрямо возразил он, — я ведь не совсем
еще дисквалифицировался. Думаешь, я не понимаю, почему ты ждала меня у дома?
Почему ты решила меня подождать?
— И что ты понимаешь?
— Все. То, что знаешь и ты. Вы все знаете, кто мог совершить
это преступление. Но все делают вид, что ничего не знают. Как ты думаешь, я
могу в такое поверить?
— Что тебе сказал генерал? — ответила она вопросом на его
вопрос.
— То же, что и вы все. Он просто написал мне фамилию
человека, о котором я уже слышал. Написал и сразу вырвал лист, чтобы его сжечь.
Тебе не кажется странным, что генерал ФСБ боится называть имя этого человека
даже на конспиративной квартире, в окружении своих сотрудников? Мне кажется, я
ответил на твой вопрос.
— Уезжай из Москвы, — вдруг попросила она. — Я тебя прошу,
уезжай!
Она вырулила машину к тротуару, они были недалеко от его
дома. Он взглянул на нее. На этот раз она была более чем встревожена.
— Уже не могу, — очень серьезно ответил Дронго, — мой
контракт не предусматривает выхода из игры. Ты ведь понимаешь, что уже поздно.
Я теперь «носитель тайны». А таких «носителей» нигде не любят. Мне не разрешат
выйти из игры.
