Вечером, перед тем как Александр Юрьевич должен был ехать на
прием в посольство, позвонили его начальнику службы безопасности. Наблюдатель
приглашал генерала встретиться и поговорить где-нибудь на нейтральной
территории. Александр Юрьевич поехал на прием, а Константин Гаврилович на
встречу с Наблюдателем. Перед этим он попросил Александра Юрьевича выйти в
коридор и сказал, что Вихров уже достал необходимое оборудование, позволявшее
подключиться к мобильному телефону Тарханова.
— Если вы его вызовете на откровенность, — осторожно добавил
Константин Гаврилович, — он встревожится. А потом побежит звонить тому, кто был
самым главным заказчиком. Мы будем слышать все его разговоры, куда бы он ни
позвонил. Подслушивать мобильные телефоны довольно легко. Я даже удивляюсь,
почему все этим не занимаются.
— Я понял, — кивнул Хозяин. — Думаю, он обязательно приедет
на этот прием. Там будет Стэннард, а он нужен Тарханову. Как, впрочем, и мне.
Прагматичные американцы приглашали только тех, кто мог так
или иначе оказать воздействие на политиков или тех, чье мнение было особенно
авторитетно в обществе. Если деятель культуры, даже самый великий и выдающийся,
не давал интервью, не мелькал по телевидению, у него не было шансов попасть на
такой прием. Свое величие он мог осознавать только в полном одиночестве. В
посольствах не любили гениальных неудачников.
Александра Юрьевича неизменно приглашали на все презентации,
на все праздники и тому подобные торжества. Он появился на приеме в
сопровождении Жени, которую таскал с собой в такие места. С женой он давно
нигде не появлялся, а Женя, владевшая английским языком, выполняла роль не
только эффектной женщины рядом с ним, но и переводчицы.
На приеме он увидел Тарханова. Тот стоял рядом с яркой
блондинкой и, заметив своего конкурента, широко улыбнулся. Потом вместе с
блондинкой подошел к ним, по-прежнему улыбаясь.
— Как дела? — спросил Тарханов, будто ничего не произошло за
последние дни.
— Прекрасно, — заставил себя улыбнуться Александр Юрьевич.
От ненависти у него болели скулы, но срываться здесь было
нельзя. Это было равносильно абсолютному поражению.
— Вы слышали насчет грантов, которые будет выделять фонд
Кейера? — спросил Тарханов. — Говорят, что они уже сделали примерный список
газет и журналов, которым собираются помогать.
— Поздравляю, — кивнул Александр Юрьевич, — ваши газеты
наверняка в их числе.
— Не знаю. Я пока еще не уверен, — уклончиво заявил
Тарханов.
К ним подошел греческий посол и отвел Тарханова в сторону,
не дав им договорить. Блондинка двинулась за ними, очевидно, она была
секретарем Тарханова. В последние годы многие предпочитали появляться на таких
приемах с эффектными дамами, оставляя дома своих жен. Наиболее дальновидные
вообще отправляли свои семьи из Москвы куда-нибудь в Европу, где жены жили в
роскошных особняках, а дети учились в престижных европейских школах.
К Александру Юрьевичу подошел мистер Стэннард. Это был один
из самых влиятельных политиков в Москве. Поговаривали, что он негласно даже
консультировал членов правительства. Но все это было на уровне слухов. Однако
Стэннард достаточно часто выступал со своим личным мнением на страницах
крупнейших газет. И как правило, именно эти газеты и получали гранты фонда
Кейера, выделяемые на развитие свободной прессы.
— Добрый вечер, Александр Юрьевич, — сказал подошедший
Стэннард. По-русски он говорил прекрасно.
— Здравствуйте, — ответил Александр Юрьевич. По его мнению,
Стэннард был слишком скользким и неприятным типом. Но все равно нужно было
улыбаться.
— Я хотел бы с вами поговорить, — взял его за локоть
Стэннард, кивая Жене. Она правильно поняла его, оставшись на месте. Собеседники
могли обойтись и без ее перевода.
— Мы внимательно следим за успехами вашей компании, —
сообщил для начала Стэннард. — Ваши газеты играют большую роль в демократизации
всей жизни в России. А ваш телеканал становится одним из самых популярных в
стране.
— Мы стараемся, — угрюмо подтвердил Александр Юрьевич, глядя
в ту сторону, где находился ненавистный Тарханов.
— Но последние публикации в газетах нас немного
настораживают, — улыбнулся собеседник, возвращая его на землю.
— Почему настораживают? — спросил он, заставляя себя
отвернуться от Тарханова.
— В вашей газете «Двадцать первый век» Косенко написал, что
союз России и Белоруссии является убедительным примером дружбы двух народов. Он
даже написал, что семьдесят процентов населения обеих республик готовы
проголосовать за подобное объединение. Где мистер Косенко нашел такие цифры?
Это же противоречит здравому смыслу. И потом это повторили по вашему каналу.
Телевидение — это зеркало нашей жизни. Нельзя, чтобы оно было фальшивым, —
улыбнулся американец.
— Почему противоречит? — спросил Александр Юрьевич у
Стэннарда. — Мы взяли данные социологов.
— Социологи не всегда бывают правы, — с легкой улыбкой
возразил Стэннард, — подумайте об этом. Очевидно, мистер Косенко несколько
увлекся. Имидж вашей газеты достаточно серьезная вещь, чтобы так просто им
рисковать. Когда все газеты пишут о нарушениях прав человека в Белоруссии, ваша
газета пишет о пользе объединения. Это не совсем правильно. И самое главное,
конечно, ваш канал. Он пользуется большой популярностью, но нельзя давать такую
непроверенную информацию.
— Почему не совсем правильно? — довольно невежливо спросил
Александр Юрьевич. — Вы хотите, чтобы все газеты писали только гадости про
наших соседей. Но мы обязаны иногда писать и правду.
Стэннард удивленно поднял правую бровь. Он был высокого
роста и худой как жердь. Он даже ходил чуть согнувшись.
— Пошлите своих корреспондентов в Минск, и вы убедитесь, как
там нарушаются права человека, — убежденно сказал американец. — Вы могли бы
более подробно рассказывать об этом на своем канале.
Тарханов хохотал, стоя в другом конце зала. А Женя уже
начала улыбаться неизвестному молодому человеку, который очень развязно
разговаривал с нею.
— У нас и так достаточно каналов, которые говорят про это, —
резко ответил Александр Юрьевич, — а на нашем канале мы уделяем не очень много
внимания политике. У нас канал рассчитан на молодежь.
— Верно, — согласился Стэннард, — но молодежь нужно
правильно ориентировать. Сейчас как раз рассматривается вопрос о выделении
грантов Кейера. Мы думаем, что ваши газеты могли бы попасть в список фонда.
«Он меня покупает, — с ненавистью подумал Александр Юрьевич,
— примитивно и грубо покупает. Если я соглашусь, то наши газеты получат гранты
и все будут писать о нашем канале как о самом демократическом канале нашего
телевидения. Если откажусь, он натравит на нас журналистов, и они раздолбают
наш канал».
