— Выяснить все самостоятельно. В конце концов, у тебя
только одна близкая подруга. Я готов расстараться.
— А работа? Ты и так возвращаешься со службы черт знает
во сколько, а то и по ночам пропадаешь.
— Наступают другие времена, — неопределенно сказал
Денис.
— Что ты хочешь этим сказать? — Галка поглядела на
мужа с подозрением. — Тебя что, уволили?
— Еще нет. И речь вообще не об увольнении. Кажется,
банковский кризис сказался на нас слишком сильно. Руководство вряд ли станет и
дальше издавать представительский журнал.
— И что?
— И мы все ищем себе новую работу.
Галка с мрачным лицом прошлась по комнате.
— У тебя есть какие-нибудь наметки?
— Есть, конечно. Не в безвоздушном же пространстве я
живу. Наверное, теперь это будет телевидение. Там перед выборами можно немножко
подзаработать. На третьем канале меняется команда, меня пригласили. Но все
утрясется только недели через две. Думаю, этого времени хватит, чтобы
разобраться с проблемами твоей Алисы.
— А что? Ты вполне сможешь справиться, — задумчиво
кивнула Галка. — В конце концов, у тебя полно просроченных удостоверений
прессы, масса знакомых и отлично подвешенный язык.
— Тогда тащи сюда распечатки с ее вопросами, мы устроим
с тобой военный совет и решим, чем заняться в первую очередь.
Галка ценила мужа за легкий характер. Сумрачные мужчины ей
не нравились. Даже очень ответственные и успешные. Денис же отличался
энергичностью ума и был снисходителен к людям. Он никогда никого не осуждал за
ошибки, быстро прощал обиды и философски относился к житейским неприятностям.
Единственное, чего Галка хотела бы от него добиться — это чтобы он бросил
курить.
Она метнулась в кабинет, где возле компьютера лежала папка с
Алисиным посланием. Потом они с Денисом уселись на диван. Он раскрыл папку у
себя на коленях. Галка примостилась рядышком.
— Первое и самое главное — это, конечно, роддом, —
заявила она, тыча пальцем в жирные черные буквы. — Девочки там родились, там
и надо искать завязку интриги.
— Ты решила мне помогать?
— Естественно! Думаю, тебя одного нельзя отпускать в
свободный полет. Ты слишком консервативен. Вот ты приходишь в роддом. Как ты
представишься?
— Ну, скажу почти что чистую правду. Что я журналист,
хочу написать историю этого замечательного заведения…
— Ха! — презрительно сказала Галка. —
Администрация сразу же решит, что ты под них копаешь. Тогда уж тебе точно не
сообщат ничего путного. Нельзя говорить, что ты собираешься писать об одном
этом роддоме.
— Думаешь?
— Уверена. Тут нужна выдумка. Ну-ка, дай я попробую.
Она схватила телефон, полистала справочник и набрала номер.
Только с третьего захода ей удалось узнать, как связаться с отделом кадров.
— Здравствуйте! — милым голосом сказала она в трубку. —
Это вас беспокоят из журнала «Женщина и время». Нас интересуют старейшие
работники лучших медицинских учреждений столицы. Те, которые проработали на
одном месте больше двадцати лет. Ваш роддом может дать нам какие-то фамилии?
На том конце провода ей что-то ответили, и Галка закатила
глаза:
— Неужели ни одного человека? Пусть это будет
обслуживающий персонал: санитарки, нянечки… Нет? Ну, что ж, извините за
беспокойство. Возможно, позже мы еще раз обратимся к вам с вопросами о лучших
работниках.
Положив трубку, она удрученно сказала:
— Пустой билет. Кстати, Денис, а ты вообще когда-нибудь
слышал что-то конкретное о краденых детях?
— Скандалов с роддомами, дошедших до широкой
общественности, на моей памяти всего два, — сообщил Денис жене. — И
оба разразились во времена не столь отдаленные. А шестьдесят седьмой год — это
просто старина несусветная. Тогда у нас были светлые годы социализма, и все
младенцы счастливо рождались под надзором партии, и правительства.
— У нас есть совершенно конкретный роддом, — не
согласилась Галка. — Там работают конкретные люди.
— И все относительно молодые. Ни одной санитарки или
уборщицы старой закалки. Все куда-то подевались.
— Должен же быть у них архив, где хранятся личные дела?
— Тот самый отдел кадров, наверное. Но кто мне даст там
покопаться?
— Ну придумай что-нибудь. Ты же у нас голова, —
Галка постучала указательным пальцем по Денисову затылку.
— Здесь сработает только какая-нибудь афера, —
задумчиво сказал тот.
— Допустим. Времена для всякого рода афер у нас
благодатные. В стране сумасшедшее количество непонятных организаций, фирм и
фондов. Никакой координации, никакого государственного контроля. Полный бардак.
— Надо этим воспользоваться, — согласился Денис.
— Придумай какую-нибудь глупость. Это срабатывает лучше
всего. Принцип хорошей рекламы.
— Это что еще за зверь?
— Простой закон нашенского рекламного бизнеса. Чем
глупее реклама, тем больше денег она приносит.
— Шутишь?
— Совсем не шучу. Как-нибудь заметь, на что ты лично
обращаешь больше всего внимания.
— Хочешь сказать, на всякие глупости?
— Ладно-ладно, не отвлекайся. Предлагаю вот что. Тебе
надо перевоплотиться в агента бывшего Госстраха. Якобы ты закрываешь старые
повисшие счета. Я недавно видела в кино, как один парень…
— Договорились, — перебил ее Денис. — Завтра
я поеду в роддом под видом госстраховского агента. А теперь скажи, что у нас
еще есть.
— Еще у нас есть лучшая подруга Алисиной матери — Ольга
Авдеенко. Помнишь режиссера Авдеенко? Так это ее муж. А их дочерей зовут Ася и
Аня. Они практически наши ровесницы. Дружили с Алиской. Потом разъехались по
заграницам. Ася — в Канаду, Аня — в Германию.
— А где сейчас эта Ольга Авдеенко?
— Понятия не имею. Алиса после смерти матери одно время
поддерживала с ней связь, но потом все как-то заглохло.
— Думаю, ее адрес нам выдаст адресный стол. Еще что у
нас есть?
— Еще у нас есть человек по фамилии Косточкин.
Косточкин Олег Михайлович. Алиска думает, что у него с Татьяной, ее матерью то
бишь, были, как это раньше называли, отношения.
— Выражаясь более современным языком, у них был
роман? — уточнил Денис.
— А если совсем без реверансов, Косточкин был ее
любовником. По крайней мере, Алиса так думает. На самом деле Татьяна с дочкой
не секретничала. Она ее любила, но никаких личных тем не поднимала ни разу в
жизни. И Алису не поощряла на откровения.
— Теперь можно догадаться — почему. Наверное, она
просто боялась проболтаться.
