По правде говоря, она тяготилась тем, что ввязалась в такое
опасное дело в одиночку. Ей нужен был кто-то, с кем можно разделить
ответственность, а возможно, и опасность. Галка с Денисом были далеко. Они
могли обеспечить ей, так сказать, информационную поддержку. Алиса подумала о
том, чтобы позвонить Лэрри и все ему рассказать. Но что Лэрри сможет сделать?
Конечно, Алиса вспоминала и о Гарри. Ведь формально они еще женаты. Интересно,
как он отнесся к известию о ее гибели? Переживает ли он? Алиса почти не
сомневалась в этом. Представив скорбящего Гарри, она даже испытала мстительное
удовольствие.
Конечно, она не забыла Гарри. Но она больше не могла
доверять ему. Один раз он предал, может предать и во второй. Чувства к Гарри до
сих пор разрывали ее сердце, но это были уже не те чувства, что прежде, это
была боль, как после удачной операции, когда все самое страшное позади и
пациент знает, что страдания идут на убыль.
Остаток дня Алиса не выходила из комнаты, задавая себе сотни
вопросов. Почему Памела Хэммерсмит собирается заплатить за развод Элис с ее
сыном? Откуда Фред узнал, что я уехала из «Морской жемчужины» и меня надо
искать не в центре Сочи, а в пригороде? Если он следил за мной, то почему же
тогда взял вещи не из моего номера, а из номера настоящей жены Хэммерсмита?
Какое расследование вела сестра вместе с Фредом? Кто такой и куда подевался
таинственный Георгий, с которым Элис удрала в Россию? И куда подевалась сама
Элис?
В конце концов Алиса поняла, что одной ей ни за что не
справиться со столь сложным делом. Ей нужен помощник — человек, которому она
могла бы безоглядно довериться. Этим человеком мог быть кто-то из ее прошлой,
или вернее было бы сказать, настоящей жизни, или кто-то совершенно незнакомый,
но понимающий толк в распутывании загадок. Профессионал. Алиса на секунду
замерла, обдумывая только что пришедшую в голову мысль, затем широко
улыбнулась.
Глава 5
Денис Серегин открыл дверь своим ключом и, сбросив обувь,
промчался в кабинет, где его жена корпела над очередным рекламным текстом.
— Как правильнее: не струшу или не перетрушу? —
задумчиво спросила она мужа, появившегося на пороге.
— А почему ты не поинтересуешься у меня, как дела?
— Привет! Как дела? — очнулась Галка. — Ты
был в роддоме?
— Ну. Я прямо оттуда.
— Вижу, ты не слишком-то доволен.
— Еще бы. Я столько не врал за один присест, наверное,
с пятого класса.
— А выяснил хоть что-нибудь?
— Мизер. Только имя и адрес бывшей заведующей.
— И все? — Галка была откровенно
разочарована. — Может быть, все-таки нанять частных сыщиков, как Алиска и
просила?
— Ты мне не доверяешь.
— Доверяю. Просто… Ты ведь не профессионал!
— Я когда-нибудь тебя подводил?
— Ладно-ладно, я тебя еще не уволила. А теперь расскажи
все в подробностях.
— Да рассказывать-то, в сущности, и нечего. Можешь себе
представить, что личные дела персонала никто столь долго не хранит. Сначала их
свозят в общий архив, а потом уничтожают. Так что персонал роддома
тридцатилетней давности — по-прежнему тайна, покрытая мраком.
— Прошло слишком много времени! — с сожалением
констатировала его жена.
— Единственное, что мне сообщили, это имя и адрес
женщины, которая заведовала всем этим хозяйством раньше. Вот она-то — настоящий
старожил. Возможно, это наша ниточка.
— Как ее зовут?
— Все записано в моем ежедневнике. — Денис достал
толстую книжицу в мягком переплете и, быстро пролистав первые страницы,
зачитал:
— Ее зовут Софья Аркадьевна Полевая. У меня есть ее
адрес и даже телефон.
— Звони, — приказала Галка.
— Может быть, ты сначала покормишь меня ужином? —
обиделся Денис. — Я набегался, как барбос.
— Подумай об Алиске, — покачала головой
Галка. — Представляешь, в каком она состоянии? Наверное, кусок не идет ей
в горло. А ты тут будешь набивать желудок.
Денис кисло поглядел на телефон и сказал:
— Может быть, напроситься на ужин к Софье Аркадьевне?
— Только попробуй!
— Ей, должно быть, лет двести.
— Это еще надо проверить. Кстати, — Галка
нахмурилась, — ты собираешься блефовать или будешь вести с ней осторожную
игру?
— Посмотрю по обстановке.
Денис набрал телефонный номер и замер, ожидая ответа. На
женщину, которая должна была взять трубку, они оба возлагали большие надежды.
Продвижение вперед сейчас зависело от ее желания быть искренней. Денис, как
нормальный мужчина, все еще верил в женскую искренность. Галка, как нормальная
женщина, естественно, нет.
Софья Аркадьевна Полевая оказалась дамой весьма
словоохотливой и доброжелательной. Она жила в одной квартире со своей дочерью,
зятем и тремя внуками, и Денис решил, что это обстоятельство в большой мере
содействовало тому, что старушка не превратилась в злобную каргу. Ей
исполнилось 77 лет, и Денис молил бога, чтобы у Софьи Аркадьевны не было
досадных провалов в памяти.
— Вы могли бы вспомнить события, которые происходили
довольно давно? Больше тридцати лет назад? — спросил он, глядя на нее
почти по-юношески пытливо.
— Молодой человек! — рассмеялась старушка. —
Если бы вы спросили меня, что произошло две недели назад, я бы, возможно, и не рассказала
вам нужных подробностей. А вот прошлое… Это мой конек. Я могу говорить об этом
часами. А что, собственно, вас интересует?
Софья Аркадьевна сидела на крошечном диванчике в просторной
гостиной. Она была маленькой, живенькой и подкрашивала свои короткие седые
волосы чем-то голубоватым. Денис устроился в кресле напротив. Хозяйка
предложила ему чаю, но он отказался — так был взволнован предстоящим
разговором.
— Руководство журнала заказало мне материал о старейших
медицинских работниках. Я решил: а почему бы не сузить тему репортажа до
столичных роддомов? В общем, меня интересует ваша работа. Люди, которые были
вместе с вами десятилетия назад на боевом, так сказать, посту, какие-нибудь
интересные события…
— А конкретнее? У вас ведь на уме что-то совершенно
определенное. Думаю, какая-то гадость.
— С чего вы взяли? — опешил Денис.
— Я же смотрю телевизор, молодой человек. Какому
журналисту сейчас позволят тратить время на столь некровожадную информацию? Я,
конечно, старая, но не тупая.
— Ну ладно, ваша взяла, — после небольшой паузы
Денис хлопнул себя ладонями по коленкам. — Дело тут вовсе нее репортаже.
Это я немножко присочинил, чтобы придать всему делу солидности. На самом деле я
пишу книгу. Художественное произведение, — быстро добавил он. — Там,
конечно, полно вымысла, но некоторые детали я просто не могу сочинить. Мне
нужна фактура.
