— Даже так? — Ольга пытливо поглядела на Дениса.
— Если вы хотите знать, что говорят о вас, то можете не
волноваться. Ваше участие в деле вовсе не обсуждается.
— Да я и не участвовала, — пожала плечами
Ольга. — Все, что я делала, так это пыталась отговорить Татьяну от ее
замысла.
— Складывается впечатление, что Татьяна была не слишком
высоконравственной дамой, — осторожно сказал Денис.
— Она была обыкновенной женщиной, — возразила
Ольга, — которая хотела прожить свою жизнь хорошо.
— Вы считаете, ей это удалось?
— Нет. Но помешало неудачное стечение обстоятельств.
— Вы имеете в виду несчастный случай с Виктором
Хаттоном?
— Да, черт возьми.
Денис заметил, что на глаза Ольги навернулись слезы. Она
схватила сигарету и принялась ожесточенно щелкать зажигалкой. Наконец сделала
глубокую затяжку и сказала:
— Когда Виктор погиб, Татьяна кидалась на стены. Мне
кажется, только малышка спасла ее от безумия.
— Наверное, она все-таки прониклась к Алисе какими-то
чувствами?
— Она испытывала чувство вины, — ответила
Ольга. — Именно комплекс вины, как мне кажется, всю жизнь мешал Татьяне
полюбить девочку по-настоящему. От Виктора у нее осталась одна визитка. Там был
его домашний адрес. Татьяна сочинила душераздирающую историю о своем с ним
романе и отправила письмо отцу Виктора, вложив в нее фотографию новорожденной
Алисы. Она надеялась, что тот прочувствует свою ответственность и заберет их с
девочкой к себе. То есть выполнит ту часть плана, которую должен был выполнить
Виктор. Но этот тип не откликнулся.
— А она не пробовала вернуть Алису матери?
— Нет, — Ольга покачала головой, — дело в
том, что американка была больше всего озабочена налаживанием взаимоотношений со
своим мужем. Как бы она объяснила ему внезапное появление второго ребенка? С
какой стати она оставила его в России? Не раскрывать же свою любовную связь!
Татьяна еще в роддоме проговорила с Джули много часов подряд. И была совершенно
уверена, что та не примет малышку обратно.
Денис помотал головой и сказал:
— Я не привык видеть женщин с такой стороны. До сих пор
мне казалось, что материнский инстинкт у них развит больше всего на свете.
— Только у некоторых, — не согласилась с ним
Ольга. — Часть женщин считает центром вселенной мужчину. И если она
нацелилась его завоевать, ничто не помешает ей этого сделать. Ничто. Не знаю,
способны ли вы меня понять.
— По крайней мере, способен выслушать, —
пробормотал Денис. — Как вы думаете, — тут же спросил он, — кто
может быть заинтересован в смерти Алисы?
Ведь все началось с того, что на нее был совершен ряд
нападений.
— На Алису? Бред какой-то. Если вы имеете в виду, что
все дело в этой истории… Да нет. Этого не может быть. Бред. Бред. Вы же видите:
никаких причин, все предсказуемо и объяснимо. Наверное, покушения связаны с ее
взрослой жизнью, а уж никак не с младенчеством.
Денис не стал ее разубеждать. Хотя знал точно: опасность
затаилась там, в прошлом. Прошлое наплывало на настоящее, стирая границы между
«тогда» и «сейчас», запутывая взаимоотношения и неся угрозу разрушить чью-то
жизнь непоправимо и безвозвратно.
* * *
Распахнув дверь, Дейл Хоккес непроизвольно отступил на шаг,
но тут же справился с собой, и на его лице появилось радушное выражение.
— Вот уж кого не ожидал увидеть, так это тебя, —
покачал головой он. — Но я рад встрече.
Дэннис Элберт выглядел отвратительно. На его осунувшемся
лице залегли глубокие тени, глаза тем не менее были острыми и смотрели на Дейла
внимательно и тревожно.
— Я только что приехал, — сообщил Дейл, указывая
своему гостю на мягкий диван возле окна. — Ты мог меня не застать.
— Я вас ждал.
— Да? — Было видно, что Дейл обеспокоен. —
Надеюсь, не случилось ничего серьезного? Мы ведь с тобой не виделись с тех пор,
как…
Фраза повисла в воздухе, и Дэннис недобро усмехнулся.
— С тех пор, как вы организовали наш с Элис разрыв.
Дейл поцокал языком:
— Ну-ну, Дэннис. Не стоит бросаться подобными
обвинениями. Я вижу, что ты расстроен, поэтому не обижаюсь.
— Я больше чем расстроен.
— Что ж. Давай поговорим, раз так. С чего ты взял, что
я помешал вашему браку? — Дейл сел в кресло, закинув ногу на ногу, и
наморщил лоб, словно изо всех сил пытался постичь ситуацию. — Год прошел с
тех пор, как между тобой и Элис пробежала черная кошка, и вдруг ты являешься с
претензиями. Не странно ли?
— Ничего странного. — Дэннис скрестил руки на
груди, показывая, что он вполне владеет собой. — Только вы один могли быть
автором моей так называемой свадебной открытки. Только вы знали, насколько
ранима ваша дочь. Это давало вам уверенность, что она не станет искать меня и
устраивать сцен. А если бы даже она захотела это сделать, вы всегда могли
удержать ее.
— Да ты ведь мог позвонить Элис!
— Не мог. Я тогда рассказал вам о том, что собираюсь
сделать для нее сюрприз. Забыли?
— Что-то такое было, — пожал плечами Дейл. —
Но я не придал этому значения. Тебе не кажется, что твой визит выглядит по
меньшей мере неуместно? Ведь ты женат, не так ли?
— Не отвлекайтесь на мою частную жизнь. Я женился после
того, как Элис вышла за Хэммерсмита.
— Неудачный брак, — вздохнул Дэйл с искренним
сожалением. — С тобой она наверняка была бы счастлива.
— Что же заставило вас усомниться в этом год
назад? — язвительно спросил Дэннис.
— Послушай, мальчик мой, — Дейл встал и
взволнованно прошелся по комнате. — Мне не нравится твой настрой. Ты
явился с готовым обвинением. Но это не правильно. Я совершенно не причастен к
тому, что произошло между тобой и Элис год назад. Ты ведь знаешь, как я люблю
свою дочь…
— Не правда! — резко возразил Дэннис. — Это
иллюзия, на создание которой вы потратили много сил и времени. Но это всего
лишь иллюзия.
— Что ты несешь? — Дейл остановился и пристально
посмотрел на своего визави. Взгляд его был скорее раздраженным, чем
растерянным.
— Элис училась в частной школе за сотни миль от дома.
Потом колледж в Европе. Она всегда жила отдельно от вас. Даже в детстве вы не
любили ее. Вы старались быть как можно дальше от этого ребенка. Уж не знаю
почему… Возможно, она напоминала вам погибшую жену…
Дейл изменился в лице и изо всех сил сжал кулаки.
— Ну-ну, — сказал он чуть слышно. — Дальше.
— Вы и свою экономку ненавидели именно по этой причине.
— По какой же?
