— Именно это я и пытался установить. — Судя по звуку, он приближается.
В камере холодина, пара тусклых лампочек дает ровно столько света, чтобы видеть свои руки. Сидя на корточках, засунув голову под полку с мясным ассорти, я спиной чувствую, что Дэнни стоит сзади, но делаю вид, что не замечаю.
— У меня тут проблема, не поможешь? — спрашивает он.
Я поворачиваю к нему голову и — силы небесные, пусть это окажется всего лишь ночным кошмаром! — утыкаюсь взглядом в толстый, лиловый, твердый член.
— Так вот где у нас китайские баклажаны! — Я вскакиваю, чувствуя, как «баклажан» вжимается мне ниже живота.
— Как насчет того, чтобы разогреть мой? — сипит мерзавец прямо мне в ухо. Он опирается на металлический стеллаж позади меня, так что моя голова оказывается между его рук. — Сама вчера сказала: если захочешь чего-нибудь попробовать… — Изо рта у него воняет пивным перегаром и какой-то химической дрянью.
— Ха, Дэнни. Польщена, — ухмыляюсь я и, резко подавшись вперед, изо всех сил бью коленом ему по яйцам. Это причиняет мне не меньше боли, чем ему, и мы оба орем.
Дэнни стонет, сложившись пополам. Его скулеж тонет в громогласном окрике с порога:
— Без меня веселитесь? Нечестно, ребята!
Ничего не подозревающий Рэй, что-то насвистывая, направляется к ведру с петрушкой. Дэнни падает на колени, у него внезапно возник острый интерес к лимонам в нижнем ящике. Я же, отыскав наконец перец, добавляю его к куче овощей и удаляюсь прихрамывая, но делая вид, что ничего не произошло.
— Хочу картошки с тем классным коктейлем. Сделаешь? — кричит мне вдогонку Рэй.
На кухне меня встречает Ноэль со словами:
— Нужно поговорить.
Я еще даже не начинала готовить рабочее место, но разве ему возразишь? Хозяин-то здесь он. Ноэль усаживает меня, кладет на стол перед собой блокнот и приподнимает бровь — эта его привычка давно меня бесит.
— В последнее время я чувствую некоторое напряжение между нами, — начинает он с укором во взгляде.
Напряжение. Некоторое. Звание «Фарисей года» тебе обеспечено.
Меня так и подмывает сделать умное лицо и удивиться: «Неужели?»
Нет, лучше прикусить язык. Ясно как божий день, Ноэль завел этот разговор потому, что мечтает меня уволить, но боится, что я его засужу за дискриминацию по половому признаку. Помощница нашего главного пекаря бросается заполнять исковые формы, стоит только парням свистнуть ей вслед или промурлыкать любимую песенку: «Andale, апdale, уо necesito un poquito de chocha caliente». Перевод: «Скорей, скорей, мне нужна кошечка погорячей». Девчонка, которая раньше работала на моем месте, подала на ресторан в суд и выиграла. Я уверена, Ноэль молит Бога, чтобы я ушла подобру-поздорову. Точнее, по собственному желанию. Ладно, послушаем, что он там надумал.
— Понимаешь, о чем речь?
— Примерно.
Я придерживаюсь выжидательной тактики, а пока длится пауза, составляю мысленный список его недостатков: редеющие на макушке волосы, перебор с гелем, заметное пузцо, которое непременно в будущем дорастет до жирного брюха, одутловатая, самодовольная физиономия.
Черт возьми, сам же позвал, сколько можно ходить вокруг да около?
— Мне кажется, ты… гм… ставишь под сомнение мою власть.
— Я переживаю, что меня лишают шанса на профессиональный рост. Если это значит ставить под сомнение вашу власть, то вы правы.
— Ты не готова для соте.
Вот когда ты убедишься, что, несмотря на внешнюю грубоватость, я могу быть хрупким цветочком. Я не ору: «Да как ты смеешь, фарисей чертов! Сам-то ты готов для соте?! Ты держишь меня в черном теле только потому, что тебе приятно издеваться над моей мечтой!» Нет, я не произношу ничего подобного. Просто сижу, вконец ошарашенная, и молчу. Иногда это срабатывает. Есть такой психологический прием. А может, я за деревьями леса не вижу? Может, меня в самом деле никто не унижает, не тормозит, не ставит мне палки в колеса? Не знаю, что отвечать. Он что, серьезно? Я действительно не готова для соте? Конечно, я пока не лучший повар на свете, но хотя бы одну попытку определенно заслужила. Видит Бог, справилась бы не хуже Дэнни.
— Я чего-то не умею? — интересуюсь наконец как можно дипломатичнее.
Мне нужны конкретные факты, но в ответ я слышу только:
— Кое с чем определенно не справляешься, и это сказывается на работе всей кухни.
Заглядывает Бенни, спрашивает, не хотим ли мы чего-нибудь выпить. Ноэль просит принести воды.
Обвинять меня в падении морального духа всей кухни, когда всем ясно, что проблема кроется в О’Шонесси? Ну уж нет, этого я не потерплю.
— Если кто-то и подрывает мораль, — я делаю шаг к пропасти, — так это новенький.
Глаза Ноэля мечут молнии, он стискивает губы, как будто не может решить, вцепиться мне в горло или долбануть кулаком по столу.
— Новенький, — шипит он, угрожающе наклоняясь вперед, — превосходно готовит соусы. В отличие от тебя он подтвердил свои таланты в весьма респектабельных заведениях, красотка.
Во мне все кипит, когда он называет меня красоткой. Такое впечатление, что он дал мне это прозвище не столько с целью польстить, сколько для того, чтобы выглядеть этаким Стивом Маккуином
[20]
. В любом случае его тон превращает «красотку» в оскорбление.
— А мне начхать, что он работал у Жан-Жоржа! Он сидит на кокаине, он половой извращенец и, чтоб мне сдохнуть, клептоман!
— Вот мы и подошли к следующему вопросу. — Ноэль складывает ладони домиком и отводит взгляд. — Не знаешь случайно, что случилось с ножом Хавьера?
— Случайно знаю, — говорю я с нажимом: мол, кроме тебя, все знают.
— Верни прямо сейчас, и я обещаю закрыть глаза на эту… гм… неприятность.
Как свисток паровоза в уши — ТУУУУУ! У меня отнимается язык, в глазах темнеет от бешенства. Нет ничего хуже несправедливого обвинения, особенно в воровстве. Жестокость мне не свойственна, но в этот момент я готова набить Ноэлю рыло до кровавого месива.
— Вы обвиняете меня, — уточняю я как можно более тихо и ровно, — в краже?
— Пока я никого не обвиняю. И не обвиню, если к концу рабочего дня нож вернется в мой кабинет. Там никого не будет, можно оставить анонимно.
— Ноэль! Ушам своим не верю. Вы обвиняете меня — меня, а не подонка, который его украл… Все ведь знают! Да он на глазах у Пабло сунул его в свой ящик, где нож наверняка лежит и сейчас…
— Я знаю, что тебе не нравится Дэнни.
— Не нравится?!
— Попрошу не кричать.
— Десять минут назад в холодильной камере он пытался засунуть мне в глотку свой агрегат!
