— Билли, не хочу тебя огорчать, но Дик не в моем вкусе, а я, видимо, не в его.
— Он сказал, что ты отличная лыжница.
— Правда?
— Да.
— Ха.
— Вот именно, ха.
— Он и сам здорово катается.
— Догадываюсь, учитывая, что все Давенпорты выросли на лыжах.
— Какой же ты сноб.
— Не делай вид, что ты росла в гетто. Я пока не причисляю тебя к униженным и оскорбленным.
— А пора бы. Может, в детстве мне и привили любовь к шампанскому, но с каждым днем демократичное пивко мне все ближе.
— Что за бред. Ну да ладно. Кто, с твоего позволения, был тот парень?
— С ним все кончено.
— Я даже не знал, что что-то началось!
— У меня были большие надежды, и потому, честно говоря, я в растрепанных чувствах.
— Кто кого бросил? — спрашивает Билли, как статистик при переписи населения.
— Просто разбежались. Он вроде хотел от меня отделаться, я ответила тем же.
— Что значит — хотел от тебя отделаться?
— Знаешь, иной раз глядишь на человека, а он будто каменный? Ты ради него красоту наводишь, белье посексуальнее выбираешь… А он вместо «Ого! Ты выглядишь ошеломляюще!» тянет эдак небрежно: «Ты, что красишься?» Как будто ничто так не уродует, как косметика.
— И ради такого червя ты старалась, надевала сексуальные вещицы? Ради Дика ты и пальцем не пошевелила.
— Так вышло.
— И что этот, твой? Не оценил?
— Хуже. С грязью смешал. Черта с два я теперь буду расфуфыриваться ради мужика… Не скоро, во всяком случае.
— Минуточку! Ты понимаешь, что раз ты на него запала, то скорее всего это тип глубоко отрицательный? На Дика он особого впечатления не произвел.
— Дик говорил о Фрэнке?
— О Фрэнке? Фрэнк? Он что, сантехник?
— Он не сантехник, — вступаюсь я, сама не знаю почему. — Он человек эпохи Возрождения.
— Господи.
— Он особенный.
— Можно начистоту? — Билли начинает горячиться.
— С каких это пор ты стал спрашивать разрешения?
— Ты ведь знаешь, что я тебя люблю, да?
— По крайней мере, ты так говоришь.
— И, как твой друг, я должен сказать: у тебя было достаточно бесперспективных, провальных романов, чтобы понять — любой из твоих парней был «особенным». Ты всегда умеешь сделать самый неудачный выбор.
— Мог бы оставить это при себе.
— Очень грубо, да? Извини.
— Нет. Ты прав.
— Я же не говорю, что я пример для подражания.
— Это уж точно.
— Но я гей, какой с меня спрос? Неужели ты никогда не думала завести семью?
У меня волосы на затылке зашевелились. Ясное дело, думала. Еще как думала. Но я отвечаю:
— Изредка.
— Советую думать об этом чаще, чем изредка, ведь ты не молодеешь, подружка.
— Спасибо, что не даешь забыть.
— На здоровье.
— Пока.
— Нет, подожди! Не вешай трубку. Мне очень жаль, что у вас с Диком ничего не вышло.
— Не в первый раз.
— Послушай, если хочешь подработать, моя тетка Дори всегда ищет поваров для своих вечеринок. Интересует?
— Было бы здорово, — соглашаюсь я, несмотря на то что для меня нет ничего страшнее, чем обслуживать вечеринки какой-нибудь чопорной светской дамы.
— Я ей позвоню.
— Кстати, у тебя нет адреса Дика? Хочу написать ему благодарственную открытку.
— За что?
— На выходных он прислал мне бутылку шампанского «Дом Периньон».
— Класс! — восхищается Билли. — Надеюсь, сантехник оценил.
— Я оценила.
— В таком случае ты не безнадежна.
Фиаско с Фрэнком вылилось в преотвратное, жалкое настроение. С диагнозом этому «особенному» я не ошиблась: трус, жаждущий власти. Пора бы мне это осознать и порадоваться, что я вовремя от него избавилась.
Просто не могу поверить, что меня вот так использовали и бросили. Ужасно обидно: после возвращения в город Фрэнк мне даже ни разу не позвонил. И я обязана докопаться до причины: почему? Почему он не позвонил, почему я никому не нужна? Я швыряла деньгами? Выглядела слишком доступной? Разочаровала его в постели? Не подыграла с наручниками? Вела себя слишком напористо? Властно? Недостаточно женственно? Да какая разница? Пусть идет куда подальше! Ах да, я забыла — именно это он и сделал: ушел и наверняка больше не придет!
Всю эту неделю я ем очень мало — не намеренно, а потому, что еда перестала меня привлекать. Даже мороженое. Теряю вес. В день съедаю один горячий бутерброд с сыром, иногда добавляю авокадо и грейпфрут. Это не диета. Я худею, но не получаю от этого никакого удовольствия — слишком поглощена вопросом: почему я не нужна Фрэнку? От ощущения собственной никчемности лекарства нет.
Пару раз в день звонит Дина и, как правило, безудержно рыдает. Как-то вечером, за ужином в «Жан-Клоде» (после полутора бутылок вина на двоих), когда нам обеим так мерзко, что даже разговаривать не хочется, я замечаю:
— Тебе нужен мужик.
Мне, кстати говоря, тоже не помешал бы.
— Правда? Думаешь? — спрашивает Дина.
— Ничего серьезного, просто подцепи кого-нибудь из постоянных клиентов твоего бара, главное, помоложе и посмазливее, притащи его домой и отведи душу.
— Хм… Это идея. Может, молодой и смазливый отвлечет меня от порнофильмов, которые я постоянно кручу в голове. Со Стэном и его сучкой гримершей в главных ролях.
— Ты ее видела?
— К сожалению, да.
— Хорошенькая?
— Угу, еще какая.
— Наверно, круглая дура.
— Да нет. Она два года назад закончила Барнардский колледж.
— Откуда ты знаешь?
— Стэн посвящает меня в природу их отношений, чтобы я смогла понять, почему он не перестанет с ней спать. Тут не только физическое влечение, говорит он. Между ними еще и интеллектуально-духовная связь.
— Ишь ты. Воображает себя маркизом де Сад?
— Если бы я его так не любила, то с превеликим удовольствием засунула бы ему в зад горячую кочергу. Да кого я пытаюсь обмануть? При чем тут любовь?
— Послушайся доброго совета, подцепи кого-нибудь, — повторяю я. — Забудь хоть на одну ночь своего Стэна и получи удовольствие.
— Уж не знаю, получится ли. Я так давно не была с другими.
