Мы стоим и молчим бесконечно долго. Сделав еще глоток, я спрашиваю:
— Чем могу быть полезна, Фрэнк? — и замечаю в его левом ухе новое серебряное колечко.
— Ты мне нужна, — стонет он.
— Я тебе нужна? Как трогательно.
— Знаю, звучит избито, — Фрэнк замолкает, подыскивая слова, — но с тобой я чувствую себя… не знаю, по-настоящему, что ли.
— На дворе май, Фрэнк. Я не видела тебя с февраля, и в последний раз, когда мы разговаривали, ты был не один и тебе было не до меня.
Фрэнк молчит, его лицо ничего не выражает.
— Алло?
— А? — вздрагивает он.
— Обкурился?
— Немного, — признается Фрэнк, поигрывая ямочками на щеках.
Я так потрясена его откровенной наглостью, что теряю дар речи.
— Слушай, Лейла, — продолжает он, — я сделал ошибку. Так бывает. Я не понимал, как мне повезло, — он прижимает кулак к груди, — а потом потерял тебя, — раскрывает ладонь. — Только тогда до меня дошло, — тычет пальцем в лоб, — что ты мне нужна больше всего на свете.
— По-моему, ты насмотрелся идиотских клипов.
Я поворачиваюсь к филодендрону на подоконнике, перетаскиваю его в раковину и открываю кран.
— А те гиацинты все еще стоят, — подает голос Фрэнк.
Гиацинты, понятно, сто лет как завяли, но я тронута.
— Правда? — спрашиваю я с такой нежностью, что самой не верится. Я растаяла. Все-таки с Фрэнком было не так уж и плохо, правда? В конце концов, разве все мы не актеры? Разве не приносят нам определенного удовлетворения драматические события нашей жизни? Разбитые сердца? Безумства?
Я гляжу на Фрэнка; его лицо все ближе. Я парализована, пьяна, веки опускаются. Почувствовав на лице теплое дыхание, я приоткрываю один глаз и сразу прихожу в себя, увидев, что Фрэнк тянется ко мне губами, словно наклюкавшийся пират.
Я что, совершенно безнадежна? Отпихнув его, я заявляю совсем как одна из героинь Джулии:
— Фрэнк, я думаю, тебе лучше уйти.
Его губы растягиваются в улыбке, которая, как он полагает, делает его сексуально неотразимым.
— Да ладно, — нагло заявляет он, — ты же на самом деле этого не хочешь.
Проскользнув мимо него к двери, я распахиваю ее и жду, когда он выйдет.
Фрэнк сверлит меня недоверчивым взглядом: неужели я это всерьез? Потоптавшись на месте, все же выходит на лестничную площадку и, повернувшись ко мне, предупреждает:
— Умолять не буду.
— Отлично.
Слушаю, как его башмаки шаркают по ступенькам, и на миг меня охватывают сомнения. Неужели я только что закрыла дверь за своим последним шансом на настоящую любовь?
В шесть утра по пути в ванную я, спотыкаясь, захожу в гостиную. Джейми лежит на диване в халате, с кусочками льда на веках, подсунув подушку под ноги, обутые в мягкие кожаные тапочки. На кофейном столике, на расстоянии вытянутой руки стоит большая бутылка минералки, рядом в большом стакане с водой плавает пластмассовая рыбка со льдом в брюхе. Джейми тихо постанывает:
— С сегодняшнего дня только вода и фруктовый сок…
Уже завернутая в полотенце, я возвращаюсь в гостиную, присаживаюсь на краешек дивана, делаю несколько глотков из стакана и выплевываю пластиковую рыбку. Джейми поднимает палец и торжественно, словно умирающий солдат на поле боя, изрекает:
— Послушай сообщения.
— Ум-м, — мычу я, глядя в зеркало, и ковыляю обратно к своему матрасу на полу.
Я просыпаюсь только через три часа, так что даже кофе не успеваю выпить. Натянув джинсы и футболку, чищу зубы, хватаю велосипед и выскакиваю из дома.
На кухню заходит Пэтси Маклур — позвать меня к телефону.
— Возьми трубку у меня в кабинете, — предлагает она. — Похоже, что-то важное.
На том конце слышится низкий, сонный голос.
— Лейла? Все не мог до тебя дозвониться. Джейми дала мне этот номер.
— Фрэнк?
— Угу. Извини, если разочаровал.
— Что тебе нужно?
— Я передумал. К черту гордость — я готов умолять.
— Прекрати цитировать свои любимые хиты.
— Лейла, я вчера хотел тебе кое-что сказать, но так и не сказал. Могу я с тобой встретиться? Просто поговорить?
Несколько секунд я обдумываю предложение. Неужели между нами еще не все потеряно? Но все-таки собираюсь с духом:
— По-моему, идея не из лучших.
Пэтси роется в бумагах, но я вижу, что она слушает. Она гордится тем, что знает все подробности личной жизни всех поваров.
— Пять минут, — просит Фрэнк. — Дружеская беседа.
— Фрэнк, я на работе. Мне пора.
— Да брось ты, — голос звучит нагло и сексуально, — не нужно со мной так играть.
— Не нужно с тобой играть? Кто тут с кем играл, Фрэнк? И вообще, в чем дело? Тебе стало скучно или что?
— Пожалуйста. — Похоже, он не на шутку расстроен. — Я внизу, в вестибюле. Сейчас поднимусь к тебе.
Черт.
— Нет, подожди там. Я сама спущусь.
Какая же я тряпка.
Когда я вешаю трубку, Пэтси сочувственно спрашивает:
— Проблемы с мужчиной?
— Еще какие, — подтверждаю я.
Она вздыхает:
— Поэтому я больше и не вышла замуж.
— Я спущусь вниз на пару минут. Можно?
— Если через пятнадцать минут ты не вернешься, вызываю охрану! — предупреждает Пэтси таким тоном, будто это доставило бы ей величайшее удовольствие.
— Да пожалуйста! — я выскакиваю за дверь.
Внизу, в вестибюле, я говорю:
— Фрэнк, я спешу.
Я остановилась почти в метре от него, но он подходит ближе.
— Выпьем кофе или еще чего-нибудь? — предлагает Фрэнк.
— Послушай, — я вывожу Фрэнка на улицу, — ни о каком кофе не может быть и речи.
— Ладно. Но давай хоть поговорим, — просит он, щурясь от яркого света.
— Извини, но мне придется лишить тебя возможности со мной спать.
Фрэнк пялится на свои башмаки. Ага! Я его достала!
— Не хочу я с тобой спать. По правде говоря, Лейла, — на его губах появляется злорадная ухмылка, — я хотел проверить, смогу ли заставить тебя спуститься. Люблю играть в эту игру — вроде как пари сам с собой заключаю.
Подняв глаза, я вижу Дика, на всех парах несущегося к входу. Когда он приближается, на меня веет свежим ароматом его лосьона после бритья.
— Привет. — Дик тормозит рядом со мной, излучая энергию и здоровье. — Я надеялся увидеть тебя до обеда.
