— Привет, — отвечаю я. Рада, что нашел для меня время.
Фрэнк шлепает его по плечу:
— Здорово, Дик, помнишь меня? Парень Лейлы?
— Заткнись, Фрэнк, — раздраженно говорю я. Мои нервы на пределе.
Дик выглядит сначала сбитым с толку, потом оскорбленным.
— Ах да, в Вермонте встречались, верно?
Хорошее воспитание вынуждает Дика подать Фрэнку руку — именно вынуждает. Судя по гримасе, с которой он это делает, он с большим удовольствием проглотил бы червяка.
— Молодец, память у тебя хорошая, — одобряет Фрэнк, не замечая поданной руки. — А я тут заглянул к Лейле… Коли есть минутка, почему не доставить девушке удовольствие?
— Доставить — что? — Дик несколько шокирован, но ему явно смешно.
На такую реакцию Фрэнк не рассчитывал.
— Ну, удовольствие. Чтобы она начала кричать: «Боже, боже, боже!» Ну, ты знаешь, как она это делает? А, пардон. Небось еще не знаешь. Поверь на слово, Дик, в постели она у-ух! Горяча!
Фрэнк кладет руку мне на шею. Я пытаюсь вывернуться, но он только сильнее сжимает пальцы.
— Убери-ка руки, парень, — с угрозой говорит Дик.
— Кому ты это говоришь, парень? Пока еще не поздно, предупреждаю — у меня черный пояс по карате. — Фрэнк грубо тянет меня к себе.
Дик впадает в тихую ярость. Вот уж чего я никак не ожидала от такого благовоспитанного мальчика. Сбросив с плеч блейзер от Армани, он чеканит стальным голосом:
— Отлично. У меня тоже.
У него тоже? Ничего себе.
— Хватит. — Я выворачиваюсь из рук Фрэнка и становлюсь между ними. — Фрэнк, я думаю, тебе лучше уйти.
— Послушай, если ты уйдешь прямо сейчас, я готов отменить поединок, — хладнокровно произносит Дик.
Фрэнк опускает глаза к земле, как будто устыдившись своего поведения.
— Недоразумение. Извини, — говорит он с чувством, протягивая руку.
После секундной заминки Дик все же пожимает ему руку.
— И ты извини, — повторяет он.
Мы все стоим и смотрим друг на друга, в смысле: что теперь? Я пытаюсь загладить неловкость:
— Пойду работать, а то меня убьют.
— Да, я, наверно, тоже пойду, — отзывается Фрэнк. — Кажется, на сегодня я уже достаточно дел натворил, а?
Мы все добродушно смеемся, как старые друзья, забывшие о неприятном столкновении. Дик смотрит на часы:
— Ого, уже второй час? — и наклоняется за дипломатом. Я поворачиваюсь к гигантским стеклянным дверям. Знакомое зрелище — большая голова и мощная грудная клетка охранника за конторкой — действует успокаивающе. За спиной — удар, мычание. Круто обернувшись, я вижу: Дик держится за скулу, в углу рта — струйка крови.
— Что такое? — в ужасе кричу я.
— Вот это ты зря. — Дик вытирает кровь тыльной стороной ладони и становится в позицию карате: колени согнуты, расставленные ноги твердо упираются в землю, руки приподняты.
Фрэнк явно не в себе. Он тоже встает в стойку, но далеко не так уверенно. Быстрый, плавный взмах — и дорогой (без намека на кисточки и, надо признать, весьма стильный) кожаный ботинок Дика припечатывает подошвой челюсть Фрэнка. Тот растягивается на спине посреди тротуара и выбывает из игры.
— Черный пояс? — презрительно хмыкает Дик.
Фрэнк встает и молча отряхивается.
Я начинаю сомневаться, была ли хоть доля правды в том, что когда-либо говорил Фрэнк.
— Теперь, думаю, тебе действительно пора, — подытоживает Дик, играя желваками и определенно еле сдерживаясь.
Стараясь выглядеть, как будто ничего не произошло, Фрэнк глядит на меня и, мотнув головой в сторону, произносит:
— Ну, так я пошел. Ты со мной?
— Позже, — отвечаю я.
— Значительно позже… — добавляет Дик.
Мы с Диком едем в лифте. Оба молчим. Я в шоке, он, похоже, тоже еще не остыл. Двадцатый этаж. Я поворачиваюсь к нему:
— Спасибо.
— Не за что. Билли сказал, вы с этим парнем расстались.
Я не вдаюсь в подробности. Просто говорю:
— Да.
— В таком случае, что он здесь делал?
Тебе-то что?
— Приставал ко мне.
Дик шумно выдыхает.
Ага, а ты не знал, что я подружка психопата… Я спешу сменить тему:
— Расскажешь, куда сбежал прошлым вечером, или я останусь при своих обидных догадках?
— Ты ничего не знаешь?! Понятно, не получила мое сообщение.
Дверь лифта открывается, Дик пропускает меня вперед.
— Что за сообщение?
— Я звонил из больницы.
— Ты попал в больницу? — Я потрясена. — Только не говори, что отравился на вечеринке!
— Не я, — терпеливо объясняет Дик, — мой отец отравился. Увезли в больницу прямо с ужина в «Ше Мартин». Когда мать позвонила, еще ничего не было ясно.
— Боже, Дик, какой кошмар! Но… с ним все в порядке?
— Как выяснилось, у него аллергия на трюфели. Все будет нормально.
— У вас, Давенпортов, даже аллергия экзотическая, — пытаюсь улыбнуться я.
— Прости, что умчался без объяснений, но сама понимаешь, это был такой шок, к тому же я не знал, насколько все серьезно.
— Конечно, конечно.
— Знаешь ли, не все парни — свиньи.
— Знаю, — тихо говорю я.
— Пообедаем вместе?
— Приглашаешь на свидание?
— Да, приглашаю. Это тебя пугает?
— Ни капельки! — отвечаю я. И как же это здорово, когда ничто тебя не пугает! — А… что там у вас произошло с Люсиндой?
— Она заказала полгрейпфрута и салатную кочерыжку в «Стейк Пабе». С тобой, полагаю, таких проблем не будет?
— Нет, если ты не наденешь те мокасины с кисточками.
— Ой, — смущается он и, явно прикинув, стоит ли расколоться, продолжает: — Я хотел получить рекламный контракт и пытался произвести впечатление на представителя фирмы, которая выпускает эти мокасины. Он был на вечеринке у Билли. Кстати говоря, туфли на вид жуткие, но на удивление удобные.
— Много работаешь?
Вопрос риторический — я уж и сама поняла, что это так.
В коридоре к нам подходит Пэтси.
— Простите за беспокойство, мистер Давенпорт, но я вынуждена украсть у вас эту юную леди, — извиняется она. — Во второй половине дня у нас очень много дел.
Пэтси — настоящий друг, пытается меня спасти.
