Зыков согнул добычу пополам. Та заартачилась, тогда сержант дал ей в ухо, отчего она повалилась на четвереньки.
Котов сунул руку под плащ, за спину, и извлек предмет, в реальность которого Зыков с первого взгляда не поверил.
Громадный мясницкий топор.
– Ы-ы… – сказал Зыков.
– Смерть пидарасам… – прошипел Котов.
Схватив топор двумя руками, он занес его аж к небесам и на выдохе, с громким «х-х-ха!», звезданул парня по шее.
Зыков протрезвел.
Сначала он наблевал парню на спину.
Потом блевал, глядя, как в переулке бегает обезглавленное тело, фонтанируя кровью из обрубка шеи и пытаясь схватить кувыркающуюся по асфальту башку. Руки тела не слушались, и оно все время промахивалось.
– Какой, однако, пидарас живучий пошел… – раздался сзади голос Котова. – Ничего, минутку попрыгает, скопытится. Поздравляю, сержант. Ты хоть понимаешь, кого поймал? Это вампир. Настоящий. А ты его за шиворот тащил и жив остался. Молодец. Истинный Робокоп. Будешь теперь со мной служить. Завтра тебя переводом оформим.
– Ы-ы… – оценил перспективы Зыков.
– Жаль, конечно, что пришлось рубить пидараса, – вздохнул Котов, наблюдая за телом, которое утомилось бегать и решило поползать. – Хрен теперь подсунешь останки родственникам. Голову с плеч – это тебе не обухом по черепу! Шухер поднимется страшный – ну, сам понимаешь.
– Ага… – согласился Зыков и сел на теплый асфальт.
– Выхода другого не было. Он, сука, уже нацеливался тебя убивать. В общем, удачно мы встретились. Не рассиживайся, вставай. Ты не думай, будто все так просто, бац – и нету дряни. Основная работа только начинается. Инструмент надо продезинфицировать, личность клиента установить. А если документов нет, полагается и рожу его сфоткать, и пальчики откатать. Потом еще тело в старую промзону вывезти, там на кирпичном заводе хорошая печка есть… Эх, наша служба и опасна и трудна, и на первый взгляд как будто не видна…
Зыков упал в обморок.
Глава 3
– Скопытился, – поставил диагноз Долинский, заглядывая под кровать. – Эй, там, под нарами! Михуил, а Михуил! Ужас, летящий на крыльях ночи! Ефимов! Не слышит. Ну и ладно. Андрей, ты когда-нибудь с бетоном работал?
– Кто с ним не работал… – буркнул недовольно Лузгин, подозревая, что его опять сейчас припашут.
– Отлично. Понимаешь, у меня с улицы в подвал стальная дверь. На крышку люка можно шкаф поставить. Но там еще окошко есть. Оно заколочено давно, только когда в подвале сразу два вампира, это несерьезно. Вдруг развяжутся и вылезут. Надо бы бетонную пробку в то окно запузырить. Я сейчас позвоню, скажу, чтобы привезли мешок цемента. А песочка чистого за домом целая куча. Корыто, лопата, доски для опалубки – все найдется. Сделаешь? Очень тебя прошу.
– Почему два вампира? – вместо ответа спросил Лузгин.
– Не бросать же Катерину.
– Ты говорил, она не переломается.
– Ей все равно конец, – веско сказал Долинский. – Рискнем, вдруг получится. И в любом случае, если мы ее спеленаем, будет минус один кровосос на улице.
Так Лузгин стал еще и бетонщиком.
Когда стемнело, приехал на своей развалюхе Котов, трезвый и оживленный. Он приветствовал Лузгина учтивым полупоклоном, зашагал по тропинке к дому и тут увидел Мишу. Вампир-художник разлегся на газоне и созерцал звездное небо.
Котов хищно подобрался, сунул руку под плащ и сделал на Мишу стойку, как хорошо вышколенная легавая.
– Это что за говно тут валяется? – прошипел капитан.
Миша чуть приподнялся и смерил Котова презрительным взглядом.
– Выбирайте, пожалуйста, выражения, – сказал он и снова лег.
Котов, не вынимая руки из-под плаща, обошел художника кругом и вопросительно посмотрел на Лузгина.
– Миша к Игорю пришел, – объяснил Лузгин.
– Милиция, капитан Котов. Предъявите документы.
– Отвали, мусор, – лениво бросил Миша.
Ничего в нем сейчас не было общего с раздавленной особью, которая умоляла впустить ее утром. Лузгин поймал себя на том, что немного побаивается Миши. Впрочем, поблизости были Вовка и Грэй, которым этот новый Миша нравился все меньше с каждой минутой. Оборотень снова прятался в кустах, страхуя друга, а пес совсем по-человечески убрался от греха подальше на задний двор.
– Я повторять не буду. Документы.
– Слушайте, капитан, это Михаил Ефимов, наш с Игорем старый знакомый. Мы в одной школе учились. Он к Игорю по делу.
– Я тоже к Игорю по делу, – сообщил Котов. Пошарил в кармане, вытащил пистолетную обойму и небрежно уронил ее Мише на грудь. – Понюхай, чем пахнет, красавец.
Миша брезгливо поднял обойму двумя пальцами.
– Неужто серебряные пули? А вы эстет, товарищ мент, – сказал он. – И что?
– А то, что у тебя на морде написано отвращение. Ты возьми ее нормально, в кулак. Слабо?
– Как вы их вычисляете? – спросил Лузгин, надеясь хоть немного отвлечь Котова и сбить напряжение.
– Опыт, – сухо ответил Котов.
– Поймите, не стал бы Игорь терпеть его здесь просто так. Я же говорю – Миша по делу. Оставьте человека в покое.
– Это не человек.
«Тут у всех, кто этим занимается, – личные счеты», – пронеслась в голове фраза, услышанная от Долинского. Лузгин видел: капитан не дурачится, он на полном серьезе готов бить врага.
А может, и убивать.
Миша подбросил обойму вверх, Котов ловко поймал ее левой.
– Одно неверное движение, тварь, – сказал он, пряча обойму в карман, – и тебе конец.
– Напугал! Мне давно уже конец. Поэтому я здесь. Я пришел к Игорю за помощью. Он обещал, что поможет выздороветь.
– Выздороветь? Да ты весь пропитан чужой кровью. Тебе не переломаться ни в жизнь. Вставай, пойдем, выйдем, поговорим по-мужски. Неужели тебе не хочется убить меня?
– Я бы с радостью, но сейчас не могу. Не имею права.
– А я – имею!
– Капитан, да не валяйте же дурака! – взмолился Лузгин.
И тут будто с неба обрушилось мягкое, но тяжелое. Обволокло, сковало по рукам и ногам. Это проснулся Долинский и сразу взял быка за рога. Лузгин сел на траву.
Котов остался стоять, более того, он достал пистолет.
– Капитан, вы маньяк, – невнятно пробормотал Лузгин.
Миша лежал неподвижно, глядя в дуло. Он не собирался драться с Котовым, во всяком случае, этой ночью.
Котов, пошатываясь, целился Мише в лоб.
Подошел Долинский, шлепая тапочками и запахивая халат.
– Всем доброй ночи, – сказал он. – Евгений, не будете ли вы так любезны убрать оружие? Спешите вы, честное слово.
