Он поднялся, подошел к столу и несколько минут чиркал огнивом, пытаясь зажечь лампу. Когда тихий свет озарил домик лесника, то Хельга пошевелилась под одеялом, но не проснулась. Шани сел за стол и какое-то время смотрел на спящую девушку, а затем вынул из своей сумки лист бумаги и чернильницу, которые всегда носил с собой, и принялся писать. Аккуратные, почти каллиграфические буквы с резким подчеркиванием гласных ложились на бумагу, Хельга спала, дыша тихо-тихо, а Шани чувствовал, что в нем словно пробуждается старое, давно забытое чувство. Закончив письмо, он снял с пальца перстень с аметистом и положил его на бумагу.
Далеко за лесом занимался рассвет.
Когда красное морозное солнце выплыло из сонно похрустывающего дымного тумана и зарумянило охрой стволы корабельных сосен, то Шани уже вышел на дорогу, ведущую в Гервельт. До особняка предстояло идти не больше часа.
«Моя встреча с принцем может обернуться по-всякому, в том числе и очень плохо. Если я не вернусь к завтрашнему утру, то забери мою сумку и это письмо и возвращайся в столицу. Скажи государю, что я сделал все, что было в моих силах, и погиб с честью».
Гервельт, изящный деревянный терем среди золотистых сосен, озаренный солнцем, казался иллюстрацией к старинной сказке. Мороз нарисовал дивные узоры на стеклах его окон; казалось, что за ними живет королевна или волшебница или таятся невиданные сокровища; Шани какое-то время рассматривал его балконы и башенки, прикидывая, какая часть особняка охраняется хуже, а затем решил не красться татем в ночи, а войти с парадного входа.
«Сегодня наши звезды падали в небо. Я не мог оторвать глаз от тебя и больше всего хочу никогда тебя не покидать. Понимай это как надежду или как признание… В знак серьезности намерений девушкам принято дарить кольца – забери то, которое я оставил. Важнее его и тебя у меня ничего и никого нет и уже не будет».
Он поднялся по ступеням и толкнул дверь особняка. Охранец, дремавший внутри, явно не ожидал гостей и вскочил со своей лавки с очень комичным видом. Шани смерил его презрительным взглядом и холодно приказал:
– Доложите принцу, что прибыл декан инквизиции.
Видимо, от удивления у охранца наступило нечто вроде помрачения мозгов – вместо того чтобы отправляться на доклад, он обнажил саблю. Ага, меня тут ждут с нетерпением, подумал Шани и вздохнул: что ж, хотите по-плохому – извольте.
Когда-то давно на Земле Саша Торнвальд занимался боевыми искусствами нового поколения, да и во время жизни в Аальхарне поднаторел в борьбе и фехтовании – впрочем, чтобы разоружить и слегка поучить глупца уму-разуму, не надо быть кем-то сверхвыдающимся, вроде спецагента Британской Федеральной Земли, приключения которого тянутся из дремучего двадцатого века. Несколько грамотных ударов – и охранец скорчился на полу. На всякий случай Шани подобрал его саблю и пошел по коридору к лестнице на второй этаж, ведущей к покоям принца.
По пути ему попался еще один охранный караул, безмятежно игравший в кости. Судя по всему, шум драки на первом этаже их совершенно не встревожил. При появлении Шани они поднялись со своих мест и угрожающе опустили руки на оружие.
– Я иду к принцу, – сурово сказал Шани и швырнул им саблю того охранца, который сейчас корчился у входа, пытаясь подняться на ноги. Сабля была приметная, с алой оплеткой и кокетливыми кистями, – охранцы ее узнали и сделали шаг назад, однако рукоятей собственных сабель не выпустили. Что ж все по плохому-то идет, устало подумал Шани и приготовился драться всерьез.
Впрочем, в этот раз вступать в бой ему не пришлось. Одна из дверей открылась, и Шани услышал сварливый голос Луша:
– Нигде от тебя не скроешься, святоша.
– Я счастлив, что вы это понимаете, ваше высочество, – откликнулся Шани.
Охранцы расступились, и он увидел принца. Сонный, в бархатном домашнем халате до пола, тот стоял в дверях и смотрел на Шани с сердитым недоумением, словно не понимал, как это декана инквизиции угораздило сюда добраться.
– Ладно, – сказал принц охранцам. – Ступайте отсюда. И завтрак накрывайте, ко мне братец изволили приехать. Праздновать будем, пировать будем. Вино несите, да побольше!
А ведь он и отравить может, подумал Шани, когда сел в компании принца за богато накрытый стол. Луш не соблюдал постов, и на тарелках можно было увидеть и смуглые куриные ножки, запеченные с травами, и фрикадельки, и нашпигованного кашей и колбасками поросенка, и густые ароматные соусы. Подцепив серебряной двузубой вилкой крылышко цыпленка, маринованное в меду, Шани отправил в рот небольшой кусочек, но ничего подозрительного не обнаружил. Вполне возможно, принц был честен. Хотя…
Губы и язык стало слегка пощипывать: это ясно говорило о том, что цыпленка мариновали вместе с гарвишем – местным растением, которое в кулинарии применялось только в особых случаях, вроде приезда в гости заклятых друзей: даже в небольших дозах оно было смертельным.
– Вина? – предложил Луш. Шани отрицательно покачал головой.
– Не люблю, спасибо.
Луш взял высокий хрустальный графин и с удовольствием выкушал бокал южного шипучего в одиночку. Утерев губы и отрезав себе знатный кусок поросенка, он поинтересовался:
– Чего приехал-то?
– Убедиться, что вы находитесь в Гервельте и не собираетесь в столицу, – сказал Шани и предложил: – Давайте поговорим начистоту.
Луш некоторое время молча жевал, глядя куда-то в сторону окна, за которым в серебристой снежной дымке ровными стражами стояли сосны. Пронзительная морозная синева неба резала глаза; Шани не торопил принца, отдавая должное завтраку. Со стороны это, должно быть, выглядело очень куртуазно: два господина благородного происхождения, истинные джентльмены, проводят чудесное раннее утро в компании друг друга.
Хельга наверняка уже проснулась. С испугом обнаружила, что осталась в избушке одна, и прочла его письмо. Шани подумал, что хочет вернуться живым. Очень хочет. Ему снова было куда возвращаться, и это дорогого стоило.
– Ну давай, – вздохнул принц. – От тебя все равно не отвяжешься, я чую.
– Итак, вы предприняли несколько попыток убить государя, – начал Шани. Луш недовольно крякнул и уселся на стуле поудобнее. – Я не позволил вам довести начатое до конца, и вы можете быть уверены, что не позволю и впредь. Как исполняющий обязанности шеф-инквизитора я мог бы отлучить вас от святой церкви прямо сейчас – за отказ поехать на войну. Вы понимаете, что это означает?
Луш скривил губы в неприятной ухмылке. Шани почувствовал, что наверняка целый охранный полк держит на прицеле незваного гостя и только и ждет сигнала, чтобы спустить рычаги арбалетов. Например, шелковый платок с монограммой, которым Луш сейчас обстоятельно и важно утирает жирные пальцы, упадет на пол…
– Младич не подпишет, – сказал принц, но в его голосе не прозвучало ожидаемой уверенности. – В кресле шефа сидит пока старый маразматик, а не ты. И патриарх не заверит.
Шани улыбнулся.
