Николай кивнул головой, а я тем временем продолжил:
— Вы видели в фильме, как в трудную для вас минуту вас предадут близкие вам люди. Ваш кузен, великий князь Кирилл Владимирович, который, как вы помните, год назад дал вам слово, что не пойдет против вашей воли и не женится на своей двоюродной сестре Виктории-Мелите… — Николай машинально кивнул, а потом, сообразив, с изумлением посмотрел на меня — такие подробности из жизни семейства Романовых знали немногие. — Так вот, — продолжил я, — ваш кузен через год нарушит данное вам слово и тайком, без вашего ведома и согласия, обвенчается с Викторией-Мелитой в маленькой православной церкви неподалеку от Мюнхена. Тем самым он нарушит не только ваш запрет, но и законы церковные, запрещающие браки между двоюродными братьями и сестрами. За что его потом изгонят из России, исключат со службы и лишат великокняжеского содержания. Государь, вы его великодушно простите, за что он отплатит вам черной неблагодарностью — первого марта 1917 года, еще до того, как вы подпишите отречение от престола, он приведет свой Гвардейский экипаж к Таврическому дворцу и заявит о верности новой власти.
А потом, уже после революции, оказавшись в эмиграции во Франции, Кирилл Владимирович в августе 1924 года провозгласит себя императором Всероссийским Кириллом Первым. Правда, ваш дядя, великий князь Николай Николаевич, так отзовется о новом «императоре»: «Кирюха есть всего-навсего предводитель банды пьяниц и дураков».
Император, услышав это сочное выражение своего дядюшки, старого кавалериста, улыбнулся. Потом он нахмурился и о чем-то задумался. Я понял, что Кириллу в этой истории уже ничего не светит. Такое Николай никому не простит.
— Господа, я понимаю, что даже среди царской фамилии есть недостойные люди, — сказал Николай. — Но где же, где же были верные слуги Отечества, которые должны были сделать всё, чтобы наша держава устояла под напором внешних и внутренних врагов?
— Ваше императорское величество, — сказала Нина Викторовна, — смею вам напомнить, что за ваше отречение выступили все командующие фронтами и флотами. Лишь двое из полных генералов попробовали уговорить вас не оставлять престол. Печально, что оба они не были русскими. Это командующий Гвардейским кавалерийским корпусом генерал Гусейн Хан Нахичеванский и командующий третьим конным корпусом генерал граф Федор Келлер.
Не последнюю роль во всем случившемся сыграло неблаговидное поведение некоторых членов императорской фамилии, высших чиновников и богатейших людей России. В нашем времени мы называли таких олигархами… Жажда прибылей и власти заставляла этих людей совершать преступления, граничащие с государственной изменой. Революция потом не пощадила и их. Многие из «хозяев жизни» лишились не только своего состояния, но и жизни.
— Да, только в такие трагические минуты можно узнать, кто верный слуга Отечества, а кто нет, — задумчиво сказал Николай, глядя в окно. — Господа, как же узнать, на кого можно положиться, кто не изменит Родине и присяге в трудную минуту?
— Государь, — сказал я, — прежде всего надо отделить зерна от плевел. Нужно избавиться от тех, кому доверять нельзя. В вашем распоряжении будут все знания о том, что происходило в нашем прошлом. Ну а потом, когда мусор отсеется, следует из тех, кто не запятнал себя изменой и сотрудничеством с врагами государства, выбрать достойных людей и дать им возможность проявить себя. При этом не нужно обращать внимания на происхождение и знатность. Ваш предок, император Петр Великий находил себе сподвижников не только в боярских теремах, но и в мужицких избах.
— Да, господа, — сказал Николай, — я сегодня узнал столько, сколько не узнавал за многие годы моей жизни. Я полагаю, что эта встреча у нас с вами не последняя. Думаю, что в самое ближайшее время я буду рад увидеть вас в Зимнем дворце. Пока же я бы хотел, чтобы вы поделились некоторыми своими знаниями о нашем будущем с теми, кто стоит на страже безопасности государства и трона: с министром внутренних дел Вячеславом Константиновичем Плеве и вашим знакомым — генералом Евгением Никифоровичем Ширинкиным. Я думаю, что им будет о чем поговорить с вами, господа. А теперь я вынужден покинуть вас.
С этими словами Николай кивнул нам и вышел из столовой. Мы с Ниной Викторовной переглянулись. Кажется, первый контакт с высшей властью Российской империи прошел удачно.
Ну, а завтра к нам наверняка нагрянут представители, как бы в будущем их назвали, силовых структур государства. С ними можно будет говорить напрямую — по своему опыту знаю, что во всех странах во все времена представители органов — люди деловые и в меру циничные.
28 (15) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, УТРО.
ЖЕЛТОЕ МОРЕ.
СКР «СМЕТЛИВЫЙ».
Великий князь Александр Михайлович.
За двое суток, несмотря на наш неспешный ход, мы дошли до пролива между островами Росс и Корейским берегом. Погода стала почти нормальная, ветер успокоился до умеренного. По крайней мере не штормило. «Сметливый» легко режет невысокую волну, качка почти не чувствуется. Эскадра под флагом адмирала Алексеева идет в точку рандеву с эскадрой контр-адмирала Ларионова. Густой дым из труб застилает горизонт. Дымят все: и броненосцы, и крейсера 2-го ранга, и канонерки. К нашему счастью, мы идем немного впереди и с наветренной стороны от извергающих дым кораблей. Скорей бы наш флот перешел на нефть и турбины! Я вспомнил броненосец «Ростислав», которым командовал на Черном море несколько лет назад. Половина котлов на нем работала на мазуте. Правда, устройство для распыления жидкого топлива всё время капризничало, и скептики поговаривали, что уголь в качестве топлива всё же лучше.
Находясь второй день на «Сметливом», я не перестаю удивляться этому кораблю. Вот сейчас я стою у второй дымовой трубы. Она втрое шире, чем у наших крейсеров, но и втрое короче. Этой трубе не нужно создавать тягу в топке, на всех кораблях эскадры из будущего применяется принудительный наддув. Труба отчетливо вибрирует, а если поднять голову, то видно марево раскаленного воздуха, вырывающегося из нее наружу. Эта машина дымит, а точнее парит, только когда не прогрета или проворачивается на малых оборотах. В крейсерском режиме она практически бездымна, за что японцы и прозвали эти корабли «морскими демонами». Из-за серой окраски вражеские сигнальщики замечают их лишь тогда, когда «корабли-демоны» открывают огонь. И тогда, как выражается капитан 2-го ранга Гостев, можно тушить свет.
Стою на полуюте и смотрю, как ниже меня на кормовой палубе происходит действо, завораживающее, подобно своего рода армейскому балету. Это поручик морской пехоты Никитин занимается гимнастикой со своими орлами. Рядом со мной, держась нежными руками за леера, за развертывающимся зрелищем наблюдают обе наши дамы. Ирина, как и положено компаньонке, всюду сопровождает Ольгу. Глаза у девушек блестят. Да, ни одна армейская гимнастика не способна произвести более сильное впечатление на нежные женские сердца, как эта.
Ольга откровенно влюблена, и почти не скрывает этого. Поручик же, напротив, ровен, выдержан и все силы отдает службе. Хотя видно, что Ольга ему тоже нравится. Но, очевидно, его несколько смущает происхождение Ольги и ее более чем двусмысленное семейное положение. Но поживем — увидим, всё у нас впереди. События скачут, как лошади на ипподроме, и трудно даже предположить — как и что будет дальше.
