Николай представил нас супруге и дочерям. Как я успел спросить у Ширинкина, царь не открыл своим близким наше иновременное происхождение, сказав лишь о том, что мы прибыли издалека. Но всё равно императрица, которая слышала о нас много интересного, с любопытством поглядывала в нашу сторону. Она была на третьем месяце беременности и, по всей видимости, мучилась токсикозом. Сидя за столом, она с явным отвращением смотрела на еду. Даже ее любимые горячие калачи, завернутые в салфетку, не вызывали у нее аппетита. Впрочем, от Ксении я слышал, что Александра Федоровна вообще ела мало и предпочитала, чтобы ей подавали еду отдельно ото всех. Сегодня она сидела за общим столом скорее всего потому, что это была ее затея, вызванная обостренным любопытством.
Чувствуя некоторую неловкость от поведения супруги, Николай старался развлечь нас, рассказывая забавные охотничьи истории. Наша многоопытная Нина Викторовна быстро уловила нить разговора, исправно поддакивала, смеялась там, где это было необходимо, и скоро за царским столом обстановка разрядилась. Девочки, слушая Антонову, звонко смеялись ее шуткам, а Ирина, преодолев некоторую скованность, тоже включилась в беседу.
Скоро разговор коснулся ее скромной персоны. Николай поинтересовался ее родителями. Ирина рассказала о своем отце, который был профессиональным военным, имел чин гвардии полковника и командовал десантно-штурмовым полком. Я хорошо знал эту часть — в 2000–2001 годах там же срочную служил мой старший сын. Дислоцировался этот полк в окрестностях Пскова. Десантники побывали в Чечне, где прославились своим мужеством и стойкостью.
Но всего этого я, естественно, Николаю рассказывать не стал. Тем более что царя больше заинтересовало название полка.
— Господин Тамбовцев, — спросил он, — а что такое «десантно-штурмовой полк»? В чем его отличие от обычных пехотных полков?
Как мог, я попытался объяснить императору Николаю боевые задачи воздушных десантников. Конечно, сначала ему было трудно понять такие вещи, как вертикальный охват, десантирование с воздуха и прочие премудрости, о которых здесь после полета братьев Райт только-только начинают догадываться.
Наконец, Николай, выслушав все мои объяснения, задумчиво произнес:
— Но, господин Тамбовцев, такие части, забрасываемые по воздуху во вражеский тыл, не могут быть особо многочисленны. Рота, может быть батальон, не более… Да и противник в своих тылах соберет превосходящие силы, и ваш так называемый десант погибнет в окружении.
— Бывает и так, ваше императорское величество, — кивнул я, — но чаще случается наоборот. Десантников заранее готовят к битве с превосходящим противником. Обычная задача десантно-штурмовой части — высадиться в тылу врага возле какого-нибудь важного объекта, например моста через широкую реку, горный перевал, узел дорог, захватить его штурмом и удерживать в своих руках несмотря ни на что — до подхода основных сил.
— Я вас понял, — кивнул Николай. — В нашей армии тоже есть целый корпус, именуемый Гренадерским и состоящий из подобных частей. Есть гренадерские полки и в составе Гвардейского корпуса. Вы говорите, что полк не только гренадерский, но еще и гвардейский? — Я кивнул, и император с одобрением посмотрел на Ирочку. — Мадемуазель происходит из очень хорошей семьи. Один такой полковник для нашей армии стоит больше трех заштатных генералов.
Тут я полностью был согласен с царем.
Поговорили и о моей скромной персоне. Я рассказал императору, что родился в Санкт-Петербурге на Кирочной улице. О своей работе в органах я распространяться не стал. Зато мои рассказы о путешествиях по свету очень заинтересовали царя и его семью. Даже Александра Федоровна на какое-то отвлеклась от своих мрачных мыслей и с вниманием слушала меня. Ну а девочки, те были просто в восторге. Я смотрел на них, и мое сердце сжималось от боли. Ведь через четырнадцать лет в Екатеринбурге, в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, в подвале дома купца Ипатьева… Будь-прокляты те, кто поднял руку на невинных детей! Нельзя допустить, чтобы это повторилось и в нашей истории!
Наверное, нечто подобное почувствовала и Нина Викторовна. Она неожиданно поскучнела и с грустью посмотрела на царскую семью. Николай, почувствовав перемену в нашем настроении, поспешил закончить чаепитие и, извинившись, предложил супруге отправиться в спальню. Александра Федоровна попрощалась с нами, сказав, что ей доставило большое удовольствие общение с нами.
Ирина, которая не была опечалена, как мы, думами о том, что случилось в Екатеринбурге летом 1918 года, беззаботно болтала с Ольгой и Татьяной, сумев разговорить девочек. Она тоже поездила по свету, и ее рассказы о разных чудесных местах звучали для великих княжон как волшебная сказка. Глядя на нее, я почувствовал, насколько она сама еще молода.
Девочки, непосредственные, как все дети, буквально вешались на шею тете Ирен. Вернувшийся вскоре Николай с улыбкой смотрел на них.
— Мадемуазель, — сказал он, — вы понравились моим дочерям и супруге. Поэтому я попрошу бывать у нас почаще, и не в такой официальной обстановке. Но будьте осторожны, я страшно боюсь огорчить мою Аликс и не хочу пока рассказывать ей о тех ужасных событиях, которые могут ждать нас в будущем. Это мой, и только мой крест, и мне нести его в одиночку, — он посмотрел на нас с Антоновой. — Господа, прошу вас, если со мной и Аликс что-нибудь случится, то позаботьтесь о девочках, они-то уж точно ни в чем не виноваты. И еще: в ближайшие дни мы с вами встретимся и поговорим о тех делах, которые не обсуждаются при женщинах и детях. Думаю, что это будет где-то послезавтра.
«Эк его торкнуло, — подумал я, откланиваясь, — точно тут в воздухе витает нечто, словно миазмы смерти. Не у одного меня на душе скребут кошки. Но однако пора. Наше чаепитие в Зимнем дворце затянулось».
Мы тепло попрощались с царем, еще раз попросив его лишний раз не быть мишенью для террористов и, провожаемые генералом Ширинкиным, вышли из Зимнего дворца. Сев в возки, мы отправились в ставший нашим временным домом в Петербурге дворец на Мойке.
1 МАРТА 1904 ГОДА, ВЕЧЕР.
ЛОНДОН.
ДАУНИНГ-СТРИТ, 10. РЕЗИДЕНЦИЯ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА ВЕЛИКОБРИТАНИИ.
Присутствуют: премьер-министр Артур Джеймс Бальфур, первый лорд Адмиралтейства Уильям Уолдгрейв и министр иностранных дел Британии Генри Чарльз Кит Петти-Фицморис, маркиз Лансдаун.
— Джентльмены, я собрал вас для того, чтобы сообщить о том, что наши дела не просто плохи, они ужасны, — премьер-министр его величества обвел взглядом своих коллег. — Если всё будет продолжаться и дальше подобным образом, то нас ждет позорная отставка и проклятие потомков.
Сегодня утром меня проинформировали о том, что русско-германский союз, который всегда был кошмаром для нашей старой доброй Англии, это уже фактически неизбежная реальность. Вчера кайзер прочел в рейхстаге громкую речь о «Союзе двух великих народов», а уже сегодня в Киле он должен быть на борту новейшего броненосного крейсера «Принц Адальберт», лишь два месяца назад вошедшего в состав кайзермарине. Как вы понимаете, эта морская прогулка должна закончиться в Кронштадте. К счастью для Англии, у нее много друзей во всех странах, включая Россию и Германию.
