— Но, Ники! — воскликнул обиженный Вильгельм. — Неужели ты…
— Вилли, — вздохнул Николай, — нельзя дать им усомниться в дружелюбии Германии. В противном случае ты сможешь навсегда забыть о нашем с тобой союзе. Запомни, для меня как для императора Всероссийского в первую очередь важны интересы России, а уже потом Германии.
Немного помолчав, русский император добавил:
— Будь терпелив, и твоя доля мимо тебя не пройдет, это мне обещали твердо. Условие передачи технологий только одно, и оно очень простое: если Крупп или Сименс строят завод для выпуска новинок в Германии, то точно такой же завод должен быть построен ими в России. Я их в этом, знаешь ли, поддерживаю. Нам, Вилли, тоже нужна промышленность, и чем больше, тем лучше. И, кроме того, именно на нас с тобой, русском и германском императорах, лежит ответственность перед Богом и нашими народами за то, чтобы не повторился весь тот ужас, который уже один раз произошел в их мире. Вилли, ты можешь себе представить, чтобы у тебя в Германии был не герр канцлер, а фрау канцлерин, толстая и глупая баба? А любого немецкого политика, просто заикнувшегося про то, что у Германии тоже есть интересы, ждет немедленная отставка со всех постов и всеобщий остракизм. Ибо Германия в том мире — это всего лишь верная служанка Североамериканских штатов.
Германский император после этих слов надулся и не разговаривал с Николаем почти до самого Петербурга, но на следующее утро вроде бы отошел. Ну да, никому не приятно слушать про себя такое, но эти пришельцы из будущего, надо отдать им должное, воевать умели. Всего за месяц, малыми силами, они уделали Японскую империю, как бог черепаху. Такой стиль ведения боевых действий кайзеру Вильгельму импонировал, и он завидовал своему кузену, что именно тому пришла такая подмога. Теперь же, когда стало понятно, что в будущем немцы стали не те и допустят к власти жирных баб, место которым на кухне — варить селедочный суп и не совать нос в политику, — нет уж, увольте от таких помощников.
Кроме того, германские промышленные воротилы были уже готовы носить своего императора на руках, даже за одну только отмену запрета немецким концернам открывать в России свои филиалы и строить заводы. Этот запрет в свое время был пробит небезызвестным господином Витте — с целью облегчить жизнь французскому капиталу.
Всё готово. Ну, с богом! Уже собранный и одетый для выезда в открытых санях, царь остановился на лестнице, чтобы попрощаться с супругой.
— Дорогой Ники, — сказала Александра Федоровна мужу, поправляя ему воротник бекеши, — как бы я хотела поехать туда вместе с тобой и хоть одним глазом взглянуть на все эти чудеса! Наши девочки тоже очень скучают по милой Ирен.
— Милая Аликс, — ответил русский император, — ты же знаешь, что в твоем положении тебе нельзя ездить на санях. Не дай бог, если их занесет или они опрокинутся. К тому же эта поездка вряд ли доставит тебе удовольствие. Я прекрасно знаю, что тебе не нравится мой кузен Вилли и его казарменные шуточки. Да и он к тебе относится соответственно. Нет, милая Аликс, оставайся лучше дома, а я там шепну пару слов госпоже Антоновой, и завтра с утра вы съездите туда вместе с девочками без всякой помпы и суеты, тихонечко, без всякого риска. Договорились?
— Договорились, — кивнула Александра Федоровна и провела кончиками пальцев по щеке мужа. — Только ты возвращайся скорей, а то мне без тебя как-то страшно.
— Я вернусь, — сказал Николай и, поцеловав сухие тонкие пальцы жены, круто развернулся и сбежал вниз по лестнице.
Императрица еще некоторое время смотрела ему вслед, потом вздохнула и медленно пошла к себе. А ведь ей действительно тоже так хотелось поехать в эту Новую Голландию и хоть одним глазком посмотреть на чудеса из будущего!
«Но Ники прав, — подумала она, — лучше действительно сделать это завтра вместе с девочками и без лишнего шума. Так что как-нибудь в другой раз».
Царский кортеж отъехал от парадного крыльца Зимнего дворца ровно в двенадцать десять. Скрипел снег под полозьями саней, гикали терские казаки Собственного его императорского величества конвоя, в своих ярких черкесках с серебряными газырями, летели во все стороны комья из-под копыт. Назначенная в эскорт полусотня взяла наметом, и кавалькада стремительно понеслась по Дворцовой площади к арке Генштаба.
Неприметный господин в клетчатом костюме, смотревший на отъезд царя из окна дома номер один по Невскому проспекту, в котором находилось Акционерное общество Артура Коппеля, подошел к телефонному аппарату и снял трубку:
— Алло, барышня, ресторан «Кюба», будьте любезны, — и, дождавшись ответа, продолжил: — Милейший, будьте любезны, передайте господину Раскину, абонировавшему столик справа у оркестра, что тот господин, с кем он должен сегодня встретиться у вас, уже выехал.
Повесил трубку и снова подошел к окну. Он ждал грохота взрывов и взметнувшейся выше крыш стаи испуганного воронья. На душе его было и тревожно и радостно. И неудивительно, ведь за участие в этом деле ему были обещаны такие деньги, о которых он даже и мечтать не мог. Но если дело не выгорит, тогда его ждет или виселица, или пожизненная каторга — третьего не дано…
