Прежде чем мы успели остановить Маркова, он быстро обошел зал, задул все свечи, и все вокруг погрузилось в темноту. Потом где-то хлопнула дверь. Очевидно, Егор вышел из зала.
– Индюк налоговый, – сердито произнесла Ксения. – Как его только в полиции держат?
– А там все такие, – отозвался Сеня.
– Я не могу найти свою вилку. И стакан, – сказал Комочков. Что-то на столе звякнуло, опрокинулось. – Кажется, я разлил водку… – добавил он.
– За это тебя убить мало, – тотчас же произнес Сеня. – Раз игра называется «Убийца в темном доме», то должен быть и труп. Непременно. Вот ты им и станешь.
– Хватит вам, – вмешалась Маша. – Это уже не смешно.
Все это стало мне напоминать недавний спиритический сеанс в доме Дрынова. Не хватало лишь, чтобы кто-нибудь снова подбросил оголенные электрические провода к кому-нибудь из нас. Просто дежавю какое-то. Если дух Бориса действительно блуждает где-то по Полынье, то здесь он нашел самый гостеприимный прием. Рядом вдруг громко вскрикнула Милена:
– Кто-то коснулся моей ноги. Это ты, Вадим?
– Я даже не пошевелился.
– А кто же тогда?.. Коля, ты?
– Сильно рискует, сотру в пыль! – пригрозил я.
– Была охота лезть к твоей жене, – пробормотал в ответ он. – Я пытаюсь водку нащупать.
– Может быть, он не там щупает? – предположила Ксения.
– Ой! – опять взвизгнула Милена. – А теперь кто-то до ступни дотронулся… Брысь! У тебя здесь нет кошек?
– Была одна, прожорливая. Крысом звали. Может, вернулась?
– А куда Егор подевался?
– Ну, все, надоело! Сейчас я включу свет. – Я поднялся и на ощупь направился к выключателю. Но сколько ни щелкал – электричества не было. Вот уж и впрямь – «закон Теслы». А может, подстанция не работает? Или отключили в грозу?
– Наверное, Марков заранее вывернул пробки, – предположил Сеня. – Что я могу сказать? Скотина.
– У кого есть спички? – поинтересовалась Маша.
– Моя зажигалка пропала, – ответила Ксения.
– И моя тоже, – отозвалась Милена.
– Это все работа Маркова, чтоб ему провалиться! – высказался Сеня. – Он все заранее продумал. Вот и сидел тут с такой хитрой рожей, аж светился от счастья.
– Ну что, так и будем сидеть в темноте? – спросила Маша.
– Пойду пошарю на кухне, – ответил я. – Где-то у меня там валялся коробок.
Я совсем потерял в этой кромешной темноте ориентацию. Двигаясь вдоль стенки, я нащупал какую-то дверь и толкнул ее, оказавшись в комнате номер шесть, той самой – пустующей. Помещение лишь на мгновения освещалось сверкавшими за окном молниями. Теперь надо было идти вправо по коридору, и тогда бы я добрался до кухни, миновав комнату Маркова, где был главный вход в дом. А слева находились наши с Миленой апартаменты. Подумав, я решил сначала идти к себе, чтобы взять фонарик.
Но едва я вошел в свою комнату, как где-то позади меня раздался страшный вопль, который мог принадлежать и мужчине, и женщине. Или некоему животному существу, чупакабре, к примеру. А тут еще чья-то тень мелькнула передо мной и выскользнула из комнаты через вторую дверь. Я быстро схватил со столика фонарик и посветил вокруг.
Комната была пуста, но здесь явно кто-то побывал. Я интуитивно чувствовал это. Между тем в зале раздался еще один крик, это голосила женщина. Кажется, Ксения. Ну, с нее станется. А потом кто-то побежал по коридору. В довершение всего и на чердаке послышались чьи-то осторожные шаги. Я вернулся в зал, направив фонарик на моих гостей. Но за столом сидели только двое: Маша Барсукова и Милена. Обе девушки со страхом смотрели на меня.
– А где все? – недоуменно спросил я. – Кто кричал?
– Ксюша, – жалобно выдавила из себя Маша. – А кто вопил первый раз – не знаю. Кажется, где-то в подвале…
– Потом Ксения вскочила и убежала, – добавила Милена. – А Коля и Сеня пошли ее искать.
– Оставайтесь здесь, – предупредил их я. – Что-то странное творится в этом доме. Мне всерьез перестает нравиться.
Я открыл дверь в комнату номер три, где разместились Барсуковы, и пошел налево, в сторону кухни. Но здесь тоже никого не было. Между тем кто-то продолжал передвигаться по чердаку, там что-то рухнуло и загремело. «Марков, гад! – подумал со злостью я. – Всех довел до белого каления». Я пошел по коридору, миновал его комнату и добрался до шестой, откуда вела лестница на чердак.
Поднявшись по ней, я отворил люк и выбрался наверх. Подсвечивая себе фонариком, я сделал несколько шагов и тотчас же угодил в собственную ловушку – в разбросанную по полу проволоку-петлю. Теперь я знал, что самостоятельно мне не освободиться, обе мои ступни оказались опутанными этой металлической заразой. Если я начну пробовать, то, скорее всего, и руки будут намертво схвачены.
– Эй, кто-нибудь! – крикнул я. – Поднимитесь на чердак!
Мне пришлось ждать минут пять. Наконец из люка появилась голова Барсукова.
– Ты чего орешь? – спросил он. – А где Ксения?
– А Николай где?
– Полез в подвал. Он думает, что она там.
– Зря вы разделились. Нам всем нужно держаться хотя бы по двое. И не подходи близко! – предупредил его я. – Здесь ловушка. Не вляпайся, как я. Давай, осторожно попробуй меня распутать.
Пока Барсуков под светом фонарика освобождал мои ступни, внизу, прямо под нами, снова раздался крик. Я узнал голос моей жены.
– Поскорее не можешь? – сердито спросил я.
– А какого хрена ты тут капканы наставил?
Наконец я был свободен, и мы осторожно пошли вдоль стенки, пробираясь ко второму люку. Спустились в третью комнату, а потом вошли в зал. Я посветил вокруг фонариком: за столом сидела только одна Милена. Бледнее полотна.
– А где Маша? – спросил Барсуков.
– Она… исчезла, – шепотом ответила моя жена. – Я держала ее за руку и вдруг… Раз – и нет. Словно кто-то вырвал ее. Что здесь творится, Вадим?
– Не знаю. Должно быть, все это проделки Маркова.
– Как же! Он был здесь до того, как Маша исчезла. Вошел, захохотал и сразу же скрылся.
– А может быть, это был не он?
– Может быть. Темно же.
– Слушай, Сеня, – сказал я, – оставайся здесь, с Миленой, а я пойду погляжу, что творится в подвале. Только ради бога, держитесь вместе!
– Мы сольемся в одно целое, – довольно неуместно пошутил он.
Я погрозил ему кулаком и пошел в свою комнату, где находился спуск в подвал. Второй вход туда вел из кухни, временно превращенной в комнату Комочкова. Открыв люк, я начал осторожно спускаться, помня о натянутой где-то на ступеньках лестницы леске. Не хватало загреметь вниз. Вот ведь как бывает, прямо по поговорке: не рой другому яму – сам в нее угодишь.
