– Цо! Цо сарма! – закричал мальчишка и замахал руками.
Затем откинул мешковину и указал на кучу перепревшего сена. Снова пахнуло чем-то тухловато-рыбным.
– Аманут! – решительно кивнул он.
– Мне под тряпку лезть, что ли?! – возмутился Степан.
Он и думать отказывался, чтобы в этакой жарище ехать куда-то на вонючем гнилье под вонючими тряпками.
Но мальчуган был непреклонен.
– Аманут… – вздохнул он, серьезно сдвинув брови.
– Черт бы вас побрал с вашим аманутом! – простонал Степан и полез под мешковину.
В конце концов, эта телега сейчас была единственным способом добраться до цели.
* * *
Пацан тщательно подоткнул тряпку, чтобы никакая часть Степана не торчала наружу. Очевидно, транспортировка гостя планировалась как секретная.
Но тот не выдержал под мешками и прокопал себе норку для воздуха. А позже осмелел и начал осторожно выглядывать, буквально одним глазком.
Они двигались оживленными улицами, это было ясно по шуму. Разглядеть же мало что удавалось – какое-то мелькание лиц, одежд, каменных стен, кованых оград… То и дело воздух наполнялся запахом еды – иногда приятным, но чаще – слишком специфичным.
Степан подумал было открыть свой армейский рацион и опустошить, к примеру, баночку консервов вприкуску с галетами. Но для этого пришлось бы довольно активно шевелиться. А мальчишка бдительно отслеживал любое движение под тряпьем и сразу предостерегающе постукивал по ногам пассажира веточкой: аманут!
Когда конечности затекали, Степан переворачивался – очень медленно и осторожно. Путь оказался не коротким, тряска в телеге уже начала выматывать.
Между тем шума снаружи доносилось все меньше, а едой уже не пахло. Несло в основном навозом. Центральные улицы остались позади.
Степан вдруг ощутил, что снова начал слабеть и падать духом. Мимолетное возбуждение от приезда в людный город быстро развеялось. Собственное немытое тело казалось отвратительным, а собственное будущее – еще хуже.
Степан размышлял, долго ли еще ему шататься по грязным дворам, сколько раз еще представляться всяким подозрительным незнакомцам «Я – Степа», слышать надоевший «аманут», нюхать зловоние и ежеминутно рисковать.
И когда, наконец, станет ясно, во имя чего все это?
Вроде, по записям Бориса, выходило, что это последний отрезок путешествия. Дальше нужно встретиться с каким-то Зиби, черт его дери. Очередной опасный проходимец, наверно. Будь оно все проклято…
Между тем повозка остановилась.
– Аманут! – Пацан похлопал Степана по ноге и откинул мешковину.
Тот выбрался на землю, щурясь и стряхивая с себя мусор.
Их окружала свалка. Или, как иногда романтично говорят, кладбище техники.
Повсюду громоздились какие-то несуразные ржавые обломки, невероятно старые и ветхие. Их можно было принять за остатки комбайнов или еще какой-то спецтехники. Но при всем желании нельзя было угадать, для чего эта техника применялась.
– Цо-цо! – Мальчишка решительно показал на темный деревянный сарай за покосившимся забором. – Аманут.
– Вижу, что аманут, – в сердцах ответил Степан.
– Аманут! – требовательно повторил пацан.
Оказалось, он протягивает ладошку.
– Еще один вымогатель? – Степан протяжно вздохнул и бросил на ладонь золотую чешуйку.
– Шарме-е-е! – восхищенно протянул мальчишка. Затем крепко сжал кулак и поспешно погнал ослика с телегой прочь.
– Шарме… поджопник бы тебе выписать, а не шарме…
Степан закинул рюкзак за плечо и устало побрел к сараю. Знакомиться с Зиби не было никакого желания, но альтернативы не предвиделось.
В утоптанном загаженном дворике из-под ног бросились врассыпную мелкие серые курицы. Чуть поодаль хрюкали и толкались у корыта свиньи, тоже некрупные. Рыла у них были необычно длинные, почти хоботы.
Навстречу Степану уже выходил морщинистый сутулый старик в оборванной одежде.
– Привет-привет, – сказал он, растянув рот в улыбке.
Единственные два зуба торчали навстречу друг другу, как сапожные клещи. А вообще со всех сторон Зиби смотрелся как образцовый обитатель помойки.
«Отличное завершение долгого пути, – со злостью подумал Степан. – Теперь для полноты картины пробейте мне голову, бросьте в овраг, а золото заберите. Вот тогда все встанет на места».
– Привет, – сказал он вслух. – И аманут заодно.
– Зачем аманут! – рассмеялся старик. – Садись-садись отдыхать! – Он говорил по-русски довольно чисто, но при этом странно играл интонацией. Словно одновременно пытался петь. Отчасти это напоминало китайскую речь, но больше походило на лепет играющего ребенка.
Для отдыха предлагались дырявый навес и пара самодельных деревянных кресел, сколоченных из хлама.
– Как добрался, а?
– Где Борис? – спросил Степан, не желая тратить силы на светские беседы с дедом-помойником.
– Едет-едет… а ты отдыхай.
– Есть вода?
– Вода-вода! – Зиби радостно кивнул на темную кривую бочку. Края поросли какой-то зеленью, а в воде плавали крупные белые личинки.
– Понятно… и на том спасибо, как говорится. – Степан сел, обмахиваясь пучком соломы.
– Я приду-приду.
Дед не вызывал никакого доверия. И вообще все вокруг было подозрительным. Поразмыслив, Степан переложил пистолет Амира в карман рюкзака, оставив клапан расстегнутым.
Потом достал сухой паек. Там могла оказаться консервированная вода, хотя бы малость.
Но воды не было, зато нашлись таблетки для ее обеззараживания. Степан с сомнением повертел их перед глазами. Сможет ли он без тошноты пить воду с личинками даже после таблеток – вот вопрос…
Настроение стало еще хуже.
«Эх, Боря… – плыли в голове безрадостные мысли. – Во что ты вляпался? Зачем тебе все эти контрабандисты, убийцы, грязные бомжи? Неужели и сам стал такой же? Может, для того меня и позвал, чтобы вырваться из этой душной помойки? Или же, наоборот, надеешься, что я поучаствую? Вложу остаток золота в какое-нибудь дельце, типа обмена вонючей муки на вонючее сено? И где же твой бизнес, где твои грузоперевозки?»
– Можно перекусить. – Зиби поставил рядом широкую ржавую банку, полную темных слив.
Степан посмотрел на них задумчиво. Конечно, в этой жарище было бы здорово пожевать что-то сочное и кисловатое, но…
Он все же протянул руку. И тут же с ужасом отдернул.
«Слива» зашевелилась у него между пальцами и перевернулась. При этом у нее обнаружился белый хвостик-ниточка и три пары крошечных беспокойных ножек.
