– Ты что, капитан, умом повредился?! – Офицер, казалось, готов был прожечь Степана насквозь своим единственным глазом. – Как это «перепутали»? Ты куда смотрел, когда чужие бумаги брал?
– Я только из госпиталя… – вставил Степан, надеясь, что это смягчит отношения.
– Да что ты говоришь! А я подумал, из детского сада убежал! Ты, может, еще и подтереться документами успел – типа, опять перепутал? Ты знаешь, капитан, что за такие вещи бывает? Фамилию начальника своего говори, быстро! – И одноглазый взял на изготовку карандаш – ни дать ни взять палач с топором.
Степан окончательно растерялся. Фамилию начальника он, конечно, не знал. А одноглазый наверняка знал многих начальников. И любая оплошность могла на порядок усугубить положение.
Степан чувствовал себя шпионом, провалившимся на мелочах. Осталось только сдаться…
– Здорово, Кузьма! – раздался вдруг за спиной знакомый беззаботный голос.
Это был тот самый офицер с гусарскими усами, с которым Степан говорил в поезде. Он небрежно протянул одноглазому руку.
– И ты здесь, шельма… – пробурчал тот.
– Ты, Кузьма, я гляжу, совсем нюх потерял. Распекаешь капитана-разведчика, как салагу какого-то. Давно в штрафниках не ходил?
– Какого разведчика? – насторожился одноглазый и невольно придвинул бумаги Степана. – Мне про разведчика никто не докладывал.
– Ой… – притворно смутился «гусар». – Я, кажется, сказал что-то лишнее?
– Нет… – проговорил Степан. Он понял, что спасен. Рука уже нащупывала в нагрудном кармане жетон. – Не лишнее.
– Оперативное бюро? – Одноглазый шумно выдохнул. Затем насупил брови и с обидой проворчал: – Так что ж вы мне, товарищ капитан, голову морочите?
Он быстро подписал какие-то бланки и, присоединив их к документам Степана, выразительным жестом отодвинул от себя.
– Забирайте. Ваши возле моторного парка стоят. Сейчас дам бойца, он проводит…
– Не надо, – поспешно отказался Степан. – Сам дойду.
Не хватало только оказаться среди «наших». Они-то точно хорошо знают Бориса и расколют Степана в два щелчка. Тем более там все оперативники. Или разведчики?
Он отошел в сторону, еще не веря счастливому избавлению от провала. Он и не знал, что жетон опербюро имеет такое магическое воздействие. Прямо как «корочка» СМЕРШ в военные годы.
За соседним регистрационным столиком тоже шла ругань. Какой-то длинный в выцветшем камуфляже спорил с регистратором:
– …А мне какое дело? Вот разнарядка, вот бланк назначения, подписано начбригом лично! Мне что, к нему идти жаловаться?
– Да нет у меня никого! – защищался военный чиновник. – Ждите! Второй эшелон через три часа, там вам подыщем…
– Нет у меня трех часов!
– А я что сделаю? Не имею никого, ни единого человека. Ко мне с утра все лезут, и всем – срочно, срочно! Ждите!
– Тьфу, рожа протокольная…
Длинный отвернулся от столика и вдруг заметил Степана.
– Привет… – как-то неуверенно проговорил он.
– Здрасьте, – насторожился Степан.
И тут его как молнией прошило. Он узнал длинного. Это был тот самый человек, который спас его от грабителей на узловой станции.
Да уж, из огня да в полымя…
– Вроде где-то виделись… – все так же неуверенно пробормотал длинный.
Его сомнения были понятны. Он раньше видел Степана в другой одежде и вообще совершенно в ином виде – грязного, небритого и осунувшегося.
В офицерской форме Степан выглядел новым человеком.
Он лишь молча пожал плечами в ответ. Длинный вдруг махнул рукой.
– А черт его знает… Столько народу согнали, на каждом углу какая-нибудь знакомая рожа. – Он полез за сигаретами. – Огоньку найдешь?
Степан похлопал по карманам и нашел коробок спичек, оставшихся от фельдшера. Длинный в ответ протянул сигарету, Степан взял. С минуту постояли молча.
– Гадство какое… – проговорил длинный, с шипением выпустив струю дыма. – Мне ехать надо, у меня назначение на водителя – а у них ни одного человека. Целая бригада в лагере херней страдает, а они единственного шофера найти не могут. Ладно бы машин не хватало, так нет же…
– А сам чего за руль не хочешь?
– Мне делом надо заниматься, а не гайки на «спиртовке» подкручивать. Каждый должен свое делать, понимаешь?
– Понимаю. Так что, «спиртовку» вести нужно?
– Ну да… А у тебя нет свободного бойца?
– Нет… Но «спиртовку» и я вести могу.
В этот момент Степан сам испугался своих слов. Он еще не знал, зачем предложил себя на роль водителя. Но почему-то не смог смолчать.
– Ты? – Длинный недоверчиво покосился на капитанские погоны. – Ты ж вроде офицер.
– Начальства хватает, – ответил Степан. – Два вагона привезли.
– Так, постой… А свои дела? Или у тебя свободное назначение?
– Точно, – кивнул Степан. – Свободное.
– Ты не шутишь? – Длинный с подозрением заглянул Степану в глаза.
– Да поехали, – пожал плечами тот. – Все лучше, чем тут груши околачивать.
– Слушай, братан… – растрогался длинный. – Нет слов. Спасибо, выручил! Сейчас только командировку на тебя оформлю – и выдвигаемся. Я – Олег, кстати.
– Я – Сте… Я – Борис.
И в этот момент он понял, что все сделал правильно. Видимо, мозг сам подсознательно обработал задачу и выдал решение.
Теперь Степан уже не был неприкаянным «разведчиком», вынужденным болтаться без дела и нарываться на неудобные встречи. Он получил занятие, которое включало его в ритм жизни военного лагеря. И еще он получил доступ к транспорту.
Возможно, жетон оперативника и дальше помогал бы ему выходить из тупиковых ситуаций. Но везение не может быть вечным.
* * *
За громким названием «моторный парк» скрывался унылый пустырь, заставленный гудящей и коптящей техникой. Громадные паровые тягачи шипели и выпускали из-под себя облака пара. Тарахтели «спиртовки», дребезжали газовые танки – несуразные гусеничные монстры с торчащими на корме колоннами газогенераторов. Между машин бегали чумазые техники, перекрикиваясь и звеня инструментами.
– Ну, едем, – бодро сказал Олег, усаживаясь рядом со Степаном.
Кабина была не слишком просторной, однако в ней хватило места, чтобы пристроить потертый автомат и шлем, выданные Степану по бумагам.
Еще имелось несколько увесистых чемоданов, их Олег привязал снаружи.
– Куда? – поинтересовался Степан.
– Строго вперед! Даже если дорога повернет, мы не сворачиваем. Нужно догнать колонну бригадной разведки.
