Змея вела себя тихо, взглянув на свое отражение в одной из витрин, Антон убедился, что хищник невидим, только тяжесть на плечах говорила о том, что зверушка все еще с ним. Захотелось дать ей имя, Шарик змее не очень подходит, может, Мухтар?
Когда Антон подходил к Можайскому валу, он настолько вошел в привычный ритм обычной ходки, что даже зашел перекусить в небольшой ресторанчик на углу с Большой Дорогомилевской из разряда «накормим туристов чем ни попадя, зато дорого». Рядом с кафе стояло несколько туристических автобусов, и змее это не понравилось – тяжесть перекатилась с плеч на шею…
Антон спустился в подвальчик. Внутри шумели туристы, гид-контрактник снисходительно наблюдал, как его подопечные наваливали на тарелки побольше снеди. Шведский стол был хорош, но дело было не в этом. Что-то неуловимо менялось в людях, пересекших Периметр. Каждый из этих туристов отвалил пятизначную сумму за эту поездку и точно мог себе позволить поесть хорошо и в куда более достойной обстановке.
Они никак не могли наесться. Тарелки наполнялись снова и снова, официанты не успевали подкладывать сосиски, картошку, исчезали салаты и жаркое, то тут, то там кто-то из туристов припрятывал сыр или колбасу в сумку. Будто разом у всех проснулась генетическая память человека нищего, всегда голодного, одержимого одной мыслью – наесться впрок и взять с собой.
Особенным успехом пользовался гаспачо. Высокая блондинка в платье обтягивающем и блестящем, с таким количеством вырезов, что непонятно, где оно еще есть, а где уже начинается так же щедро усыпанное блестками тело, уже в третий раз заняла очередь, чтобы взять себе еще очередную порцию. Её сильная половина удобно устроилась за ближайшим к раздаче столиком и умудрялась пополнять запасы в тарелке, даже не вставая.
Все было почти как всегда. Почти. Антон уже видел такое. Это не был обычный синдром Периметра. Не просто жор из-за нервяка – одержимость. Туристы сходили с ума, стараясь дотянуться до всего съестного, не ели – запихивались, рискуя подавиться…
Гид сделал два шага назад. Он знал. Исчезли официанты. Они чувствовали.
Стрельцов замер. Кричать? О чем? Рядом пытался определиться с добавкой парень в смокинге. Вероятно, последним пунктом в его туре значится казино. Спасти хотя бы этого? Что-то говорить бесполезно, да и не успеть, Стрельцов просто выдернул смокинг из очереди и вместе с ним откатился подальше от толпы к стене зала.
Блондинка все-таки получила свою порцию гаспачо и теперь почему-то никак не могла оторваться от зрелища, которое обнаружилось в тарелке. Казалось, она оцепенела от восторга, застыв с ложкой в сантиметре ото рта. Тонкая-тонкая нить тянулась от поверхности гаспачо ко рту девушки. Правда, тонкой она оставалась недолго. Стоило ей коснуться губ блондинки, и она начала пульсировать, набухая, будто перекачивая внутренности блондинки в тарелку. Темно-красная жидкость наполнила до краев тарелку, перевалилась за край и слой за слоем покрывала стол, будто не решаясь выплеснуться за площадь столика.
То, что несколько секунд назад было блондинкой, не упало только потому, что оставалось по-прежнему связано с пульсирующим красной массой живым, пьющим шлангом – хоботом, который все сосал и тянул в себя.
В кафе был слышен только этот звук – неприличное сербанье, чмоканье с посвистыванием и подхрапыванием. Блондинка хотела гаспачо, вероятно, гаспачо оказался голоднее.
Легкий шорох – это тонкая оболочка в блестящем платьице – все, что осталось от девушки, – соскользнула под стол, на котором возвышался бурый, с белыми прожилками, колышущийся холм в полметра высотой – бывшая еда, ставшая едоком. Спутник блондинки был слишком близко к гаспачо, он сидел, привычно контролируя свою женщину, свою собственность, добытую в затяжной битве с применением тяжелой артиллерии миланских бутиков и нью-йоркских ювелирных, ему было не уйти…
Холм выбросил новые побеги – дотянулся до мужчины и еще до троих туристов. На этот раз процесс пошел быстрее. Зато и столбняк у экскурсантов кончился. Теперь они пытались выйти. Давя друг друга, толкая. Ги д ушел раньше через черный ход, чтобы не пересекать зал.
Ненасытному холму удалось зацепить еще двоих из пытавшихся убежать. В кафе стало тихо. Прилепившиеся к стене Антон и парень в смокинге остались наедине с монстром. Выжить, столкнувшись с низшим демоном, можно только одним способом – убежать. Наверное, есть что-то еще. Очень может быть, что он боится напалма или небольшого термоядерного взрыва. Только от этого не легче. И выбор у них небольшой – попытаться прорваться наружу или просто подождать, пока бывший гаспачо само до них доберется. Антон решил попытаться.
Шаг, еще один. Парень в смокинге вдруг выругался – и было отчего. Сначала Антон решил, что ему показалось, – слишком медленно все происходило, но нет – холм действительно отступал, втягивал отростки, по сантиметру отодвигался подальше от Стрельцова. Со стороны это должно было смотреться довольно забавно. Монстр и человек – каждый пытался держаться от другого подальше.
Они были уже на пороге, когда Антон позволил себе повернуться к демону спиной.
– Мужик, ты кто? – У парня в смокинге дергалось веко, он еле стоял, привалившись спиной к стене дома.
– Торговец.
– И все? Мужик, эта тварь тебя реально боится.
– Думаешь? – Антон глянул на свое отражение в тусклой витрине ресторанчика. Да, он бы и сам себя испугался. Босой, в дырявой куртке, весь в шрамах… Может, у демонов тонкое эстетическое чувство: как увидят такое, сразу пускаются наутек. – А ты меня не боишься?
Сам не зная зачем, Стрельцов заглянул в зал – ничто в нем уже не напоминало о случившемся. Уже появились официанты, им не придется особо стараться – не было ни остатков жертв, ни самого хищника. Через час-другой сюда приедет очередной автобус, и вполне возможно, что больше ничего не случится. Здесь, что странно, действительно неплохая кухня.
Парня в смокинге рвало. Стоя на коленях, он впервые в жизни так хорошо рассмотрел мостовую.
Вероятно, визит в казино ему придется отложить, в таком виде не прорваться через фейсконтроль. Впрочем, на площади Трех вокзалов роскошные бутики, так что у парня все еще может получиться.
Остальные туристы оказались не столь впечатлительными. Или просто очередь изучать мостовую до них еще не дошла. Румянец, блестящие глаза. Им понравилось. Они пережили именно то, зачем ехали. Некоторые из них приедут еще раз.
Почти пять секунд Антон мечтал о том, чтобы присоединиться к туристам и спокойно доехать в мягком кресле до Трех вокзалов. Никуда он не доедет. Для таманцев нет исключений, туристы досматривались так же, как и все прочие гости бывшей столицы. И на случай, если досмотр пойдет как-то не так, тоже все было готово. Второй раз проверять эту готовность Антону не хотелось.
Антон завернул за угол, впереди виднелся Бородинский мост. Мосты он не любил. Там от падших было не уйти. Змея снова переползла на плечи. Может быть, ее не туристы раздражали, может быть, она пыталась его о чем-то предупредить?
