– Танк Т-80 рассчитан на пятьдесят восемь секунд современного боя.
– Маловато, – Дацика аж передернуло, будто он как раз собирался связать свою дальнейшую биографию с танком на радиоактивной территории.
– Не то слово, интересно, на сколько секунд в Москве хватит нас?
– Лис, заканчивай и даже не думай об этом, – Зингер замыкал отряд вместе с Энерджайзером, который на поверку оказался не таким уж и энергичным. – Вперед, а то Мустафы уже и не видно в этих катакомбах.
На самом деле Лиса сейчас занимали не танки и даже не продолжительность жизни их лихой компании в современном бою: сколько ни отпущено – у них все возьмут. Он все пытался понять, кто мог двигаться так, как передвигался невидимый убийца Гюрзы, пусть даже погибший Гюрзой не был. Пока, судя по тому, что он видел, получалось, что убийца остался в учебном лагере. Хотелось бы верить.
Бетонный коридор закончился вместе с электричеством. Был пол серый, стал черный глянцевый, точно прессованный уголь под стеклом. Наверное, Лису только показалось, что узор под стеклом – грани черного в черном – двигаются.
Мустафа порылся в своем вещмешке, нацепил прибор ночного видения.
– Подсветка лазерная? – Зингер подозрительно изучал свои окуляры, будто до этого сам их не укладывал к себе в рюкзак.
– Какие-то проблемы? – В приборе Мустафа смотрелся каким-то неведомым насекомым на задних лапках.
– Глаза берегу, – Зингер приладил свой прибор – полку насекомых прибавилось.
– Прищуривайся…
Дацик в окулярах уже топал мимо:
– Не боись, крестиком можно и вслепую вышивать!
Остальные надели приборы молча. Все они относились к своему здоровью всерьез. Так краснодеревщик тщательно ухаживает за инструментом. Их тела-инструменты, несмотря на всю их удачливость, были достаточно потрепанны и закаленны, чтобы воспринимать очередное пулевое ранение со спокойствием военного хирурга. И все-таки… они бережно относились к себе. Энерджайзер сидел на диете, Зингер не доверял всему лазерному и микроволновому, а Лис время от времени молился. Иногда привычно – по-православному, иногда медитировал, перебирая четки. Энерджайзер как-то поинтересовался, насколько сочетаются эти два подхода. Лис не побрезговал, ответил:
– Лишь бы помогало.
Энерджайзер понял. Его диета была таким же плацебо, что и молитвы Лиса. Дацик верил только в бицепсы. Вероятно, хотел взять смерть на удушающий.
На ПНВ заказчик не сэкономил. Пробивали метров на тридцать вперед – казалось, знай себе иди, только не поскользнись. Уж больно эта часть туннеля была ладно сделана, будто шлифовали ее значительно дольше, чем прорубали. Лис остановился, потрогал стену рукой: не было никаких идей, из чего и как можно было такое сделать. Одно было ясно: этот туннель строился явно не славным стройбатом Советской армии.
– Мустафа, мы что, так до Москвы дойдем?
– Если будем идти, то дойдем, а если будем разговаривать…
– А когда мы дойдем… как ты сделаешь так, чтобы мы никому не сказали об этом проходе?
Любой боец знает, что означает этот звук. Кто-то снял автомат с предохранителя. Стрелять в таком месте, где рикошет способен заставить пулю сутками летать, сильно смахивает на попытку суицида, но уж больно вопрос был больной – руки сами снимают оружие с предохранителя. Каждый про себя знал ответ на вопрос Лиса, и ответ не понравился никому.
Мустафа ответил не сразу – тряхнуло так, что Лис опустился на колено. Энерджайзер умудрился не просто ляпнуться, а еще и Дацика свалить, кажется, только Зингер удержался на ногах, удачно упершись в стену, Мустафа даже не пошатнулся:
– Думаю, там тонн пятьдесят камня и глины, это достаточно надежно, чтобы за нами уже никто не прошел.
– Хороший экскаватор и пара часов работы… – попытался спорить Лис.
– Как только мы дойдем, этот туннель будет уничтожен так же, как и спуск сюда. Полегчало?
Следующие пару километров отряд прошел быстро и молча. Единственное, что сейчас было действительно важно, – это чтобы очередной взрыв произошел после того, как они покинут тоннель.
В какой-то момент гранит закончился, передав эстафету бетону. Ход заканчивался так же тривиально, как и начинался. Явно еще советская древняя дверь, а точнее люк, место которому было на какой-нибудь атомной подводной лодке, открылась с легкостью, которой могли бы позавидовать стеклянные створки на фотоэлементах в пятизвездочных отелях. Надежность этого осколка советской гражданской обороны заставляла усомниться, что даже взрыв сможет с этим сооружением что-то сделать.
– Стой! – Мустафа вытащил из вещмешка связку браслетов. – Надевайте на правую руку.
– А если на левую? – попытался пошутить Энерджайзер.
– Последняя разработка? – Зингер рассматривал две половинки стального кольца с хитрым замком. – Что-то мне подсказывает, таких кружев уже лет сто никто на оборудование не наносит.
– Специалист по кружевам? – не выдержал Дацик. За такой браслет он запросто отдал бы немалую сумму, даже если бы твердо знал, что все, на что годен этот кусок металла, – это висеть на запястье. Вероятно, на браслете был изображен/выгравирован цветок, только ничего девичьего в этом узоре не было – семь острых шестиугольных лепестков переплетались с лепестками других цветов, кажется, вот-вот картинка оживет, и звякнет металл о металл, и прольется совсем не цветочный сок…
– Нам это точно надо? Не много ли артефактов в одни руки? – Зингер все никак не мог успокоиться.
– Про Охотника слышали? – Мустафа внимательно следил, как бойцы надевают браслеты, свой надел последним. – Эти игрушки были с Охотником, когда он решил прогуляться за Периметр.
– Охотник, часом, не к тебе в ресторан шел подкрепиться? Уж больно ты много знаешь для кухаря. – Зингер, первым надевший браслет, теперь безуспешно пытался его снять.
– Ко мне. Браслеты снять не пытайтесь, все равно не получится. Эти браслеты, вполне возможно, спасут вам жизнь в Москве, но в них вам из нее не выйти. Их перед возвращением в специальном месте специальный человек снимет.
– Кто ты, Мустафа? – Лис уже перестал нервничать. Он мог, конечно, и не спрашивать, но врага нужно знать, а получить ответ на этот вопрос, даже если ответят молчанием, – еще одна крупица знаний. Лис видел, как Мустафа устоял во время взрыва. Может быть, такому и можно научиться – каких-то двести лет упорных тренировок – только люди столько не живут.
– Вы же хотите вернуться? – Мустафа обращался ко всем, но смотрел только на Лиса. – А для этого желательно не узнать случаем чего-то такого, из-за чего нанимают охотников за охотниками.
– Конечно, хотим. Как и ты, Мустафа, да? – Лис пошел к дверям первым, ухватился за кольцо запорного устройства и тут же отдернул руку. Казалось, пока он разговаривал с Мустафой, кто-то подогрел металл паяльной лампой. Видно, обжечь Лиса неизвестному шутнику показалось мало, и он решил сбросить на туннель бомбу. Это ведь не могло быть ничем, кроме бомбы, успел подумать Лис, прежде чем отрубиться.
